Татьяна Тронина - Мода на невинность

– Я вижу, что уже лучше... – весело резюмировала она. – Пойдем гулять!

– Что? Я только встала после болезни, и в ногах у меня еще такая слабость... – перепугалась я.

– А мы недалеко и ненадолго, – беззаботно сказала она. – Кстати, я чувствую какой-то запах... Китайская мазь? Маменька обожает ею всех пользовать...

Она вскочила со стула и подбежала к окну.

– Что, окна закрыты? И балкон? – Она подергала за ручку.

– Сквозняки, – робко возразила я, со все большей неприязнью наблюдая за соседкой. – Что ты делаешь?!.

Инесса, нисколько не обращая внимания на мои протестующие вопли, изо всех сил рванула ссохшуюся балконную дверь, тотчас же свежий весенний ветер ворвался в комнату, и со стола, на котором тетя Зина проверяла тетрадки своих учеников, слетел календарь.

– Ужасно душно, – строго сказала Инесса. – А теперь одевайся.

– И не подумаю, – насупилась я. – Я еще очень слаба...

Инесса остановилась передо мной.

– Ты гораздо сильнее, чем думаешь, – серьезно произнесла она. – Тебе это будет только на пользу. Я обещала Зинаиде Кирилловне приглядывать за тобой.

Спорить с такими особами – занятие бесполезное, поэтому я с кротким вздохом встала и отправилась в другую комнату – переодеваться.

– И не особенно кутайся! – крикнула мне вслед Инесса. – На улице настоящее лето!

«Ладно, – подумала я. – В конце концов, так даже лучше. Я заболею еще сильнее, может быть, и... так будет лучше, только жаль бедную тетю Зину!»

Я оделась, причем Инесса резко осудила меня за попытку влезть в цигейковую шубу и заставила ограничиться лишь легким плащиком.

– Что ты! – засмеялась она ласково. – Там лето, настоящее лето!

Конец апреля и в самом деле выдался необыкновенно теплым, даже жарким, и я почувствовала, что, может быть, эта прогулка пойдет мне на пользу... впрочем, все равно – Инесса была большой нахалкой.

Я прибыла в Тишинск еще в начале апреля, но мне вдруг показалось, что произошло это только вчера – все было новым и странным. Уже распустились первые листочки, пахло свежей зеленью и сырой землей.

– Как хорошо! – простонала я, цепляясь за локоть, который мне милостиво предоставила Инесса. – Но пройдемся только вон до того поворота – и обратно... Я бы посидела где-нибудь на лавочке, возле дома.

– Сколько тебе лет? – засмеялась Инесса, глядя на меня сверху вниз – она на полголовы была выше меня.

– Двадцать три.

– Боже, а у меня такое впечатление, что рядом со мной идет старушка. И не идет даже, а плетется... может быть, зайти в аптеку за костылями? Там, на соседней улице, есть аптека...

– Да, тебе хорошо... – заныла я. – А я ведь еще до Тишинска в больнице лежала!

– Что? – подняла она брови. – Ах да, Зинаида Кирилловна говорила о чем-то таком... Но, надеюсь, сейчас все проблемы позади?

Я скорбно и многозначительно вздохнула.

Вдоль улицы стояли низенькие одноэтажные домишки, обнесенные забором, из-за одного вдруг заблеяла коза. Деревня, настоящая деревня!

– Здравствуйте, Инессочка! – кивнула нам из-за забора немолодая женщина в черном платке, с таким желтым лицом, которое сразу напоминало о Китае или о желтухе. – А это кто с вами? Уж не племянница ли Зинаиды?

Я кивнула.

– Добрый день. Она самая! – крикнула моя спутница. – Мы гуляем. Моцион.

– Ну, в добрый путь, в добрый путь... – перекрестила нас женщина.

– Кто это? – спросила я Инессу, когда мы отошли уже на значительное расстояние.

– Вдова Чернова, – равнодушно ответила та.

– И? Кто она?

– Просто – вдова Чернова... Про нее большего нельзя сказать. Нечего.

Меня такое отношение к людям несколько покоробило.

– Тогда расскажи о себе, – потребовала я.

– Разве ты не знаешь? И не помнишь? Тетя Зина не говорила обо мне? – удивилась Инесса.

– Да мы все как-то на общие темы...

– Что ж... Мне тридцать один год, у меня двое сыновей, я не замужем, работаю журналисткой в городской газете – то есть пишу о видах на урожай и успехах местной промышленности, об истории Тишинска и о людях, в нем живущих. И живших... – добавила она, слегка запнувшись. – Время от времени участвую в показах мод при нашей фабрике... Ты знаешь, что весь город живет за счет нашей швейной фабрики?

– Да, – кивнула я, думая уже совершенно о другом. – Так ты еще работаешь моделью?

– А что! – опять засмеялась она. – Ты не веришь?

Она отцепила меня от своего локтя и повертелась в разные стороны, красуясь, – легкая и тоненькая, одетая в темный брючный костюмчик – пожалуй, в таком не стыдно и по Москве пройтись, по главной улице. Я все напрягала память, но никак не могла вспомнить, какая же нехорошая история связана с этой Инессой – давно, очень давно, я слышала об этом в свой первый приезд сюда, когда была еще ребенком...

– Почему же? Верю, – пожала я плечами.

– Что еще тебе рассказать?

– Ну... расскажи о самом Тишинске, ты, наверное, о нем больше других знаешь.

– Знаю... кстати, как-нибудь сходим вместе в краеведческий музей, там очень мило, – произнесла она с нежностью. – Расскажу... только с условием, что потом ты поведаешь мне все о себе.

– Все? – ужаснулась я. – Все я не могу...

– Господи, какая ты забавная... я шучу!

Мы доплелись до того самого поворота, дальше которого я идти не собиралась, и остановились под старой липой. Дальше, в стороне, открывалась другая улица, точно такая же, как наша, – частные домики, огороженные заборами, тишина и ни одной машины.

– Боже, что за жизнь! – вздохнула я. – Тебе не скучно здесь, ты не хотела бы поехать в Москву? Для меня-то это как лечение выписали...

– Какое высокомерие, однако... – Инесса пожала плечами. – Впрочем, я не обижаюсь. Я вообще никогда и ни на кого не обижаюсь... Мне нравится Москва, я там пять лет училась, но мне хорошо только в Тишинске. Раньше, до Петра, здесь было небольшое поселение, потом построили свечной заводик... после Екатерины – она была здесь проездом – жизнь забила ключом. У нее были какие-то особые планы на наш город, правда, они так и не осуществились, но тем не менее... В окрестностях жили несколько известных дворянских фамилий, у них сходились здесь поместья... ах, какое замечательное кладбище за старым парком, имена все известные и громкие, даже один декабрист там похоронен, после ссылки он поселился именно здесь. Ты права, – вздохнула она, – жизнь в Тишинске тихая и однообразная, но что-то мешает мне покинуть его.

– Родной город – ты его любишь и все такое... – сочувственно промямлила я. – Я понимаю. И хорошо, что здесь так тихо. Мне доктор прописал сменить обстановку, поэтому когда тетя Зина...

– Нет-нет, – не слушая, перебила меня Инесса. – Не только из-за того, что родной, я ведь еще ко всему прочему космополитка, ностальгией не страдаю. Что-то мешает мне отсюда уехать – ведь были мысли, планы, даже больше того – я знаю, что в столице смогла бы развернуться, сделала бы карьеру, прославилась – все, что угодно, я могу, чувствую в себе силы, но... есть нечто такое... – Она пошевелила в воздухе пальцами.