Джин Флей - Чумазая принцесса

Выпив содержимое стакана и передав его одному из своих подручных, Фрэнк сделал шаг в мою сторону.

– Здесь не твоя территория! – отшатываясь назад, прошипела я злым голосом.

– Сама пойдешь или, как обычно, помочь?

– Что происходит? – спросил Патрик, переводя свой непонимающий взгляд с моего несчастного лица на скучающе-самоуверенное лицо Фрэнка.

– Этой Киган нечего здесь делать. Ну, ты идешь? – повернул Фрэнк голову в мою сторону.

– Не прикасайся ко мне! Иду! – буркнула я.

Домой меня повез не Фрэнк, он остался с Патриком, не пускал его и что-то ему втолковывал. Я видела в заднее стекло, хотя мне слезы нового унижения скоро стали мешать. Опять так опозориться! И перед кем?! Перед Патриком опозориться!

– Брось ты расстраиваться, Принцесса, – внезапно сочувственно проговорил Лука (он вел машину). – Фрэнк кровного кузена бить не будет.

– Кузена?! – не поверила я ушам своим.

– А ты, чего же, не знала?

– Нет.

– Ну, теперь знаешь.

Да, я теперь знала. Это было хуже всего, что еще могло произойти со мной в этой жизни.

На следующий день мы с Минни поспешили на пляж, чтобы со всех сторон без свидетелей обсудить это неслыханное несчастье. И только мы там расположились на полотенцах, как Минни, намазывая нос кремом, объявила, что видит Патрика. Я приподнялась на локтях, это был действительно он, шел и кого-то высматривал. Рухнув назад и надвинув на лицо журнал, я с мукой в голосе сказала, чтобы Минни не давала знать Патрику, что я здесь, потому что хоть я и до смерти люблю его, но не буду с ним отныне встречаться, поскольку покорилась своей печальной участи, по которой мне ничего не остается, как немедленно зачахнуть и сойти в могилу во цвете лет на радость этим извергам.

У меня в мозгу уже начала складываться заманчиво-жалостливая картина, где за моими бренными останками в скорбной процессии идут безутешные и раскаявшиеся Фрэнк с Сидом и утираются платками на брудершафт. А я им из невозвратного высока все милостиво прощаю, но не успеваю насладиться своим кротким великодушием. Журнал с моего лица внезапно приподнялся, но не от руки Минни, а от руки Патрика.

Он, улыбаясь, сказал, что не даст мне зачахнуть.

Я спросила, что ему про меня наговорили.

– Фрэнк приказал найти кого-нибудь получше.

– А ты?

– Ответил: лучше не бывает. Парень почти вышел из себя, я не подозревал, что Большой Вождь на это способен.

– Сид тоже почти выйдет. Тебе с ними не справиться.

– А как насчет нас двоих, Кэти?

– Ты думаешь, сможем?

В этот момент прибежала Минни и сообщила, что только что видела Фрэнка, он направляется в нашу сторону.

Перед тем как расстаться, мы с Патриком договорились о следующей встрече. Я боялась, что Фрэнк заметит его, и, закрывшись журналом от Фрэнка, махала Патрику, чтобы он поскорее уходил и часто не оглядывался, потом через верхний журнальный обрез принялась следить за приближающимся злодеем, который, когда подошел, выхватил журнал из моих рук и насмешливо процедил:

– Пялься в открытую, Рыжая. Я разрешаю.

– Я не пялилась на тебя, журнал читала!

– Вверх ногами?

– Фрэнк Ловайс, ты самый несносный и гадский тип в нашем округе! – с жаром вскричала я, вскакивая на ноги.

Наверное, делать это не следовало, потому что только я вскочила, как он схватил меня поперек туловища и с напутствием:

– Остынь, детка! – бросил в воду, после чего уселся на песок, отрезав мне дорогу к одежде.

Я думала, может, это ему скоро надоест и он уйдет. Но он вытащил пачку сигарет, не спеша закурил и смотрел, лениво щурясь на солнце, как я нервничаю в воде: плаваю уменьшающимися кругами. Между тем мне надо было столько сделать до назначенного свидания, что в конце концов я повернула к берегу.

Мне, конечно же, не хотелось смотреть на этого угнетателя беззащитных, тем более препираться с ним, когда я мимо него проходила, но все равно была вынуждена, потому что он сцапал мою щиколотку загребущей ручищей и проговорил: |

– Паршивцу запрещено сшиваться возле тебя. Увижу еще раз, я его вздую.

– Родного кузена вздуешь?!

—По родственному и вздую. Лучше это сделать мне, чем твоему братцу, он вышибет из парня дух.

– Ему из тебя надо вышибить!

– Нельзя сказать, что он не пытался. Но, как видишь, не получилось.

Фрэнк довольно ухмыльнулся, рука его ослабила хватку и поползла вверх по моей покрывающейся пупырышками ноге, под коленом замерла и, нехотя, опустилась вниз, чтобы резко дернуться и мне плюхнуться на песок, который я не осмелилась швырнуть вслед Фрэнку, когда он вразвалку пошел прочь от меня.

Мы с Патриком встретились в самом безлюдном месте, какое только можно было представить – на кладбище океанских кораблей. Там нам никто не помешал. Я отдала Патрику себя, и мне это не показалось слишком большой ценой. Я была в восторге от него. Нам понадобилось предпринять героические усилия, чтобы расстаться до завтра. В залог я оставила ему свою фотографию, там у меня волосы и платье от ветра красиво раздувались. Эту фотографию сделал Сид в начале лета, она ему тоже нравилась, он ее в свой бумажник засунул, сказал, что я на фотографии такая, какая есть – стихийная.

В тот вечер, благополучно пробравшись в свою комнату, я долго не могла уснуть, полночи рисовала на стене вензеля заветного имени.

До сих пор не знаю, как Фрэнку удалось нас выследить?

Патрик появился из-за остова отслуживший свой век океанской посудины. Я бросилась к нему, но не добежала, потому что следом за Патриком из-за киля вышли еще двое, он не знал о них и спешил ко мне. Обернулся лишь после того, когда увидел тревогу на моем лице. Я узнала тех, кто шел за ним.

Фрэнку не составило никакого труда отбросить от себя Патрика. Когда Фрэнк подошел ко мне, лицо его было черно от ярости, и смотрел он на меня как-то так, будто я нанесла лично ему смертельную обиду и очень, непоправимо виновата перед ним.

– Ты меня не послушалась, – хриплым от едва сдерживаемой ярости голосом проговорил он, – ну так не взыщи, дорогуша, придется тебе поприсутствовать на небольшом представлении.

Как ни старался Патрик, он не мог противостоять Фрэнку, а я не могла ему помочь, меня Лука держал. Патрик падал, Фрэнк его поднимал, и раз за разом безжалостно обрушивался на него. Когда Патрик совсем отключился, он пихнул носком сапога его голову, нагнулся, достал из кармана Патрика мою фотографию, несколько секунд разглядывал ее, перед тем как смять фотографию в кулаке, потом подошел ко мне, хотел что-то сказать и не успел, я плюнула, но не долетело, у меня во рту давно все высохло. Думала он меня убьет, но он лишь вкатил две несильные затрещины, от которых, оглушенная, я свалилась на землю, откуда могла лишь следить, как они уходят, унося с собой Патрика.