Татьяна Тронина - Хозяйка чужого дома

Лесная тропинка кончилась, за голыми черными деревьями бескрайним полем расстилался пустырь. Прохожих уже не было видно. Вдруг из-за поворота вынырнула неуклюжая фигура в спортивной куртке, рядом бежал рыжий спаниель… Это была очередная знакомая, с которой приходилось сталкиваться возле дома, единственная на зимней тропе. Лара неожиданно возликовала – план постепенно складывался у нее в голове, и в ней пробудилась какая-то дьявольская хитрость. Рисунок! Ну не настоящая ли мистика? Только на сей раз Елена нарисовала свою судьбу…

– Добрый день! – кивнула знакомая.

– Добрый… – приветливо ответила Лара. – Снегу сегодня навалило! Даже дороги не видно… Может быть, вернемся? – обратилась она к Елене, уже зная ответ.

– Нет, – покачала та головой.

Тетка со спаниелем прошла мимо, но Лара знала, что краем уха та должна была услышать и ее вопрос, и ответ Елены, должна была запомнить, как две девушки шли мимо, оживленно и непринужденно беседуя, со вполне счастливыми безмятежными лицами. Снегу было очень много – он слепил глаза, заставлял щуриться, не глядеть на дорогу… Впереди пустырь. Обыкновенная, нелепая случайность! Тетку потом найдут и спросят – Лара подскажет, кого надо искать, кто бы еще подтвердил…

Лара засмеялась заливисто, весело, чтобы и смех ее долетел до ушей удаляющейся хозяйки спаниеля.

– Так вы поссорились? – с удивлением взглянув на свою спутницу, спросила Елена.

– Да, – быстро ответила Лара, окончательно решив, что с Еленой бесполезно говорить. Бесполезно просить ее оставить Игоря. – Ты не расскажешь, как надо вести себя с Костей в конфликтных ситуациях?

– Мне трудно советовать, я никогда с ним не конфликтовала. Просто не обращала внимания…

Прикрывшись ладошкой, Елена сладко зевнула, но потом, сделав над собой усилие, принялась пространно рассуждать на тему семейных конфликтов. Лара видела, что той было бесконечно скучно, что она жила только этим снежным днем, не думая и одновременно думая только о нем – об Игоре…

«Конечно, могут придраться, что мы соперницы, предположить, что мы ревновали к бывшим мужьям, но и тут любой подтвердит, что мы никогда не ссорились, и вообще все было тихо и полюбовно. Мы так весело болтали, мы смеялись! А то, что произошло… то, что произойдет сейчас, – просто нелепая случайность».

Неровную, всю в белых холмах поверхность пустыря перерезала черная лента теплотрассы. А вот и колодец… Он находится слишком далеко от жилья, чтобы городские службы всерьез им занялись. Пока еще не произошло ничего серьезного… Пока! А потом найдут виноватых, напишут в газету, покажут в вечернем эфире, полетят головы у местных властей…

– Не слишком приятное место, – криво улыбнулась Лара. Вокруг не было ни души, и снежные холмы – под снегом лежал строительный мусор – скрывали их с Еленой.

– Да? Возможно… – пожала плечами Елена, устанавливая мольберт. – Хорошо, что ты со мной пошла. Игорь не любит, когда я одна шатаюсь по всяким задворкам…

Лара на миг закрыла глаза и представила тропический сад с яркими цветами. Они поедут туда с Игорем, и вот тогда-то она будет по-настоящему счастлива.

– Я закурю? Я встану вот здесь, сзади, чтобы дым на тебя не летел… – Лара лихорадочно зашарила в маленькой черной сумочке, ища сигареты, ледяные руки ничего не чувствовали.

– Пожалуйста… – великодушно сказала Елена, проводя на белой бумаге жирную линию.

«И та знакомая с коляской, и тетка со спаниелем… Все скажут, что мы шли, весело болтая, и не думали ссориться. Просто нелепая случайность…» Лара глубоко втянула в себя горький сигаретный дым, и вдруг на какое-то мгновение поверила в то, что грядущее происшествие произойдет не по ее вине. Ведь бывает так, что человек иногда предчувствует будущее, вот и она, Лара, случайно узнала о том, что должно сейчас произойти. Даже больше того – она пыталась отговорить, спасти Елену, пойти обратно – но та не согласилась, посему можно сделать вывод, что Лара не виновата ни в чем, а причиной всему глупое легкомыслие самоуверенной художницы… А уж то, что Елена была чересчур легкомысленна и самоуверенна, любой подтвердит!

– У тебя голова не кружится? – спросила Лара неожиданно охрипшим голосом.

– Нет… С чего бы ей кружиться? – пожала плечами Елена, не оборачиваясь.

Из-за ее плеча Лара увидела, как на бумаге появляется черный зев открытого колодца. Он был слишком страшен и заметен, только глупый заигравшийся щенок да пьяный в темноте мог туда свалиться. И сумасшедшая беременная художница, у которой внезапно закружилась голова. Спрашивается, ну чего ее сюда принесло?!

– Иногда такое происходит… – не слыша себя, сказала Лара. Потом спохватилась – надо вести себя естественнее. – Почему ты рисуешь такие странные картины?

– Странные? Мне кажется, что нет. В мире есть вещи гораздо более странные. А ты знаешь, – Елена вдруг оживилась, зачиркала карандашом быстрее, – я сама не понимаю, почему я это рисую. Я просто чувствую, что именно это я должна сейчас нарисовать – и все. Именно это и ничего другого… Бедный Федор Максимович! Я больше ни для кого, никогда не буду рисовать по заказу!

«Ага, вспомнила! – злорадно подумала Лара. – Загубила человека, а теперь жалеет. «Никогда» – это ты точно сказала. В сущности, я сейчас сделаю очень доброе дело… Я спасу от нее других людей, я спасу Игоря!»

От мольберта до колодца было шагов пять. Лара прищурилась, точнее оценивая расстояние. Или три? Все равно многовато. Не перелетит же она туда по воздуху?

– Что же ты будешь рисовать? – не думая, только лишь для поддержания разговора, спросила Лара.

– Я же говорю – не знаю! А вот раньше… Раньше, когда я была еще маленькой девочкой, я рисовала цветы. Много… Такие яркие. Разные. Мой учитель, Семен Львович, говорил, что мне очень удаются натюрморты. Знаешь, что такое натюрморт, буквально? Это мертвая природа. Странное, парадоксальное сочетание слов… Знаешь, я никогда и никому не говорила, но тебе хочу сказать, именно сейчас… – Она болтала и болтала, не оглядываясь, водя карандашом по бумаге, а Лара почти не слушала ее. Что-то про детство, про какого-то инвалида, дядю Гришу, про карие глаза, про руки, которые тянутся с утра, чтобы заключить кого-то в объятия…

Про руки и объятия особенно Лара уж совсем не желала слушать – эта пигалица не смела распространяться о том, как она тянет свои лапки к ее обожаемому Игорю! Лара напряглась, буравя взглядом спину своей соперницы. Почему-то ей казалось, что под ее взглядом та скользнет к колодцу и вниз головой…

Но Елена стояла и все болтала. «Не получается! – с отчаянием подумала Лара. – Неужели мне самой придется это сделать? Останутся же какие-то следы на земле, на снегу… по ним попытаются разгадать… Ах, не догадаются – я затопчу все, скажу, что бегала потом вокруг, вне себя от отчаяния… А что, если с ней ничего не случится? Я ведь даже не знаю, глубок ли колодец!»