Светлана Чистякова - Производные счастья

Едва он свернул за угол тихого сквера, как из кустов прямо под колёса его джипа метнулась маленькая рыжая молния, а затем подросток. Если бы не отточенная годами молниеносная реакция… б………… давненько он так не матерился. Спасибо немцам за их скрупулёзность и трудолюбие. Машина чуть на дыбы не взвилась, но тормоза были что надо! Вылетев из-за руля, он уставился на торчащие из-под бампера ноги в стоптанных балетках. Девчонка! Голова которой находилась прямо под правым передним колесом!

— Б…ь, какого х… ты на дорогу скачешь, дура?! Тебе что, жить надоело, идиотка?! — он вытащил её из-под машины и поставил на ноги.

Девчонка охнула от боли. Он схватил её на руки и отнёс на водительское сиденье.

Осмотр занял несколько секунд. Судя по всему, кроме ушибленного колена, порванных джинсов и испуга, никаких других повреждений дурёха не получила.

Девчонка снова завозилась и опять зашипела от боли:

— Шсс! Ау! Царапучий какой!

Наконец-то Северинцев соизволил поднять глаза, в основном для того, чтобы посмотреть кто же всё-таки там такой царапучий, из-за которого он чуть человека не угробил.

Если бы ему на голову сейчас свалился какой-нибудь космический метеорит, он, наверное, и то меньше удивился. На водительском сидении его машины, напуганная и взъерошенная, сидела… Ириска.

Давным-давно, когда профессор Северинцев ещё не был известным кардиохирургом, а был просто студентом четвертого курса Саней, отправила его мать на оставшееся после сессии и практики лето на подмогу бабке в деревню. С ним увязались и его институтские приятели Володька Волков и Лёха Крылов. Жила бабуля в небольшой станице под Армавиром, хозяйство имела приличное, так что подмоге в лице трех молодых парней очень обрадовалась. В первый же вечер, они пошли в станичный клуб. В Красногвардейке Саню каждая собака знала, потому что, будучи школьником, все летние каникулы он проводил здесь. Тем более, что они будущие врачи, а врачей в те времена уважали. Там они и познакомились с выпускницей сельскохозяйственного техникума агрономом Ирочкой, или Ириской, как она сама себя называла. Дивчина была дюже гарна, как выразился Саня — «есть за что подержаться», особыми комплексами не обременённая, о морали имевшая весьма отдалённое представление, так что знакомство с будущими эскулапами состоялось в тот же вечер в ближайшей посадке.

Чуть позже Вовчик присмотрел себе Любашу, подружку Ирочки, и ухажёров у Ириски осталось двое. Поскольку она никак не могла определиться, кто же из них ей больше по сердцу, юная агрономша встречалась с ними по очереди. Сане то было пофигу, ему лишь бы бушующие гормоны унять, а вот Лёха по уши влюбился в щедрую на ласки Ирину. Друзья быстро просекли, в чём дело, покрутили пальцем у виска, мол, ну и дурак, и Саня отошёл в сторону, переключившись на другую красавицу, благо, девчонок вокруг него вилось предостаточно. Однако надежда на то, что Лёхина любовь останется за порогом плацкартного вагона, растаяла как дым, когда он заявил им, что Ириска едет с ними. Напрасно друзья отговаривали его от такого опрометчивого шага — Вовчик даже тяжёлую артиллерию подключил в лице Прасковьи Егоровны, Лёхиной матушки, мол, убьёт, на порог не пустит и всё такое, а Саня рискнул напомнить, что они вроде как «молочные братья», и как поведёт себя падкая на мужиков подружка, одному богу известно. Влюблённый по уши Лёха ничего не желал слушать. А когда выяснилось, что Ириска беременна, парни вообще рукой махнули — хочешь всю жизнь быть рогатым, флаг в руки. Кто мы такие чтобы тебе мешать?

Но к их удивлению, выйдя замуж, Ириска остепенилась, а когда родила дочь, так вообще домоседкой стала. Правда, дружба между Лёхой и Саней дала трещину, а потом и вовсе сошла на нет, но это уже детали. Главное — друг нашёл своё счастье.

После института судьба разбросала их по разным сторонам. Саня несколько лет работал в другом городе, а когда вернулся — узнал, что супруги Крыловы трагически погибли.

…- Ириска! — потрясённо прошептал он, во все глаза смотря на девушку.

— Никакая я Вам не Ириска, — удивлённо моргнув, заявила девица, — меня вообще-то Маша зовут. Крылова, — зачем-то уточнила она.

— И что же делает Маша Крылова в полночь одна на улице? Детям давно спать пора.

— Я не ребёнок.

— Я вижу. Отпустила бы ты котёнка, смотри как вцепилась, ему же дышать нечем.

— Он царапается.

— Ещё бы. Жить всем хочется. Так что же ты на улице делаешь, можешь объяснить?

— Гуляю. Свежим воздухом дышу.

— Несколько поздновато для моциона, не находишь? Домашние, наверное, с ума сходят.

На глаза девчонки навернулись слёзы и она всхлипнула:

— Никто меня там не ждёт. Не нужна я ей.

— Кому?

— Бабке.

— Прасковье Егоровне?! — невольно вырвалось у него, и девушка подозрительно на него посмотрела.

— Вы её знаете? Откуда?

— Неважно. Всё равно нужно домой идти, утром помиритесь.

— Не пойду! И вообще, вам-то какое дело? — она опустила голову и, о чём-то подумав, вдруг сказала:

— А вы не могли бы меня подвезти?

— Куда?

— К одной знакомой. Тут недалеко, всего один квартал. Я бы и сама дошла, но нога. Больно.

Северинцев озадаченно посмотрел на неё и решил, что уж лучше отвезти девчонку к подруге, чем она на улице всю ночь торчать будет. В том, что она домой не пойдёт, он не сомневался.

— Хорошо. Садись, — Он помог ей забраться на пассажирское сиденье.

Поездка заняла пять минут.

— Всё. Приехали, — сказала Маша у четырёхэтажной «сталинки», — спасибо.

— Пожалуйста. ПДД учи, деточка, — напутствовал он, наблюдая за ковылявшей к подъезду девушкой, в котором горела одна единственная лампочка, да и та на самом верхнем этаже. — Стоять!

Девчонка остановилась и недоумённо обернулась.

— Чо?

— Не «чо», а «что». Тебе на какой этаж нужно?

— На третий, а что?

— Погоди, я провожу тебя. А то в подъезде хоть глаз выколи. Одну ногу ушибла, а вторую — сломаешь.

Он запер машину и подошел к ней.

— Домофон есть?

— Не-а.

— Тогда вперед.

В подъезде отсутствовал не только домофон, но и банальный кодовый замок.

Северинцев включил предусмотрительно прихваченный из бардачка фонарик, они поднялись на третий этаж, и Маша позвонила в нужную ей квартиру.

Тишина. Она позвонила ещё. Без толку.

— Может, дома никого нет?

— Да дома она, я точно знаю. Просто устала как собака — вот и спит без задних ног. Сейчас дозвонимся.

Дозванивалась Маша минут десять. Наконец, за дверью послышались шаги.

— Кто там? — Голос показался Александру смутно знакомым.

— Нара, открой, это Маша.

— Машенька, — встревожился голос, и в замке начал поворачиваться ключ, — почему так поздно, де… ой!

Дверь распахнулась.