Наталья Чеботок - За все надо платить (СИ)

Как у таких родителей могла вырасти такая замечательная девочка? Даже странно, что Маруся ни на грамм не похожа на Анну и Набутова и что растет таким бесхитростным ребенком, лишний раз, опровергая пословицу, что яблоко от яблони. Может, это влияние детского сада, школы, окружения или может, это внутреннее состояние самой девочки? Ведь не могла Маруся не видеть, что собой представляет её мать? Ангелина почему-то была уверена, что Бровкина не стала хорошей матерью, что данной женщине было абсолютно наплевать на дочь. Не меняются такие люди ни-ког-да! Стоит поближе познакомиться с Марусей, возможно, когда-нибудь в будущем, через много-много лет, они смогут нормально общаться. При условии, что нынешние события закончатся так, как планировала Ангелина. Главное, чтобы никто или ничто не помешало дальнейшим событиям.

Загудел интеркома и Геля ответила:

— Да, Ирина Васильевна?

— Ангелина Викторовна, к вам пришли. — Доложила Макарова.

Было так непривычно слышать из уст этой женщины такое официальное обращение. Раньше секретарша называла её иначе: Ангел, Геля, Гелечка.

— Кто? — девушка листала ежедневник, просматривая план работы на оставшиеся до приезда нового генерального директора дни.

Макарова немного замялась, что насторожило Ангелину, а потом быстро сказала:

— Анна Набутова.

Брови девушки взметнулись вверх: «Однако! И что же привело сюда Анну?».

— Я занята, скажите, пусть запишется на другой день, — ответила Ангелина и сразу услышала приглушенный вопль из трубки. Бровкина возмущается, наверное.

За дверью послышалась какая-то возня, а потом она рывком распахнулась. На пороге оказалась Анна Набутова и Ирина Васильевна, которая пыталась не пустить посетительницу в кабинет начальницы.

— Простите, Ангелина Викторовна. Я объясняла, что вы не можете принять Анну Сергеевну, но она прорвалась к вам. — Извинялась и оправдывалась Макарова.

— Ничего страшного, — успокоила секретаря Соболевская и жестом пригласила Анну войти.

Макарова ушла в приёмную, прикрыв за собой дверь. Женщина бурчала под нос ругательства в адрес госпожи Набутовой. Как же она её терпеть не могла! Анну вообще мало кто любил.

— Что тебе нужно? — Геля следила за Набутовой, которая судя по всему, решила остаться в кабинете надолго.

Анна нагло уселась на стул.

— Надо поговорить!

— О чём? — Геля присела на свой стул напротив женщины.

— Обо всём, — неопределённо дёрнула рукой Анна. — Хочу знать, зачем ты вернулась?

Геля негромко засмеялась.

— Ты страдаешь слабоумием? Я уже говорила тебе, зачем я здесь: чтобы отомстить.

— И что, наняв мне любовника, ты отомстила?

Соболевская кивнула:

— Это входило в часть моего замысла.

Набутова тяжело вздохнула, долгие беседы напрягали женщину.

— Ну, хорошо, допустим, мне ты отомстила, а что ждёт Виктора?

Геля довольно улыбнулась: Анна не менялась, по-прежнему беспокоилась только о своём будущем.

— А разве он тебе не говорил? — спокойно поинтересовалась Ангелина.

— Нет! — отрывисто сказала Набутова.

— О чём же вы разговариваете, если Набутов не поделился с тобой такими важными новостями? — вслух размышляла Ангелина. — Что, муж тебя в свои дела совсем не посвящает? Не интересно ему с тобой обсуждать то, что волнует?

— Не твоё дело, — огрызнулась Анна. — Говори, что ты задумала.

Ангелина медленно расправила складки одежды, сменила положение ног и лишь потом сказала.

— Я выкупила контрольный пакет акций «Дальстроя». Теперь я здесь всё решаю.

Выражение лица Набутовой резко поменялось: сначала кровь прилила к щекам женщины, а потом румянец сменился откровенной бледностью. Глаза лихорадочно заблестели, мыслительный процесс Набутовой был в самом разгаре.

— ЧТО??? Ты отобрала компанию у своего отца? — потрясённо спросила Анна. Сотни вопросов беспокоили Набутову: как они теперь будут жить, что станет с Виктором, сохранят ли они свой дом, достаток и социальный статус?

Ангелина кивнула:

— Можно и так сказать. Теперь Набутов здесь ничего не решает. Сама понимаешь, — девушка громко хохотнула, — и в зарплате он сильно теряет. Не будет больше бонусов, которые получал генеральный директор компании. Придётся вам переходить на экономный режим.

— Нет! — выкрикнула Анна. Только не это! Она всю жизнь выбиралась из этого режима и теперь никто не посмеет вернуть её обратно! — Ты не посмеешь так поступить с нами. У нас растёт дочь, на её содержание уходит много средств.

Ангелина лишь фыркнула, выслушав Анну.

— Ещё как посмею, Анна. Ты достаточно жила в своё удовольствие. Скажи спасибо, что мы с мамой не подали на раздел имущества, не предъявили счёт твоему мужу на алименты, которые составили бы на тот период очень солидную сумму. Мы с мамой оставили всё Набутову и тебе. Так что… Лафа закончилась, наступают черные времена для вашей семьи.

Набутова застыла на месте, в её глазах появилась злость.

— Какая же ты злобная сучка! — выплюнула женщина эти слова. — Я всегда тебя ненавидела! Вся такая чистенькая, живущая в роскоши с детских лет. Ты не знала нужды, ты не знала, что значит, когда не на что купить даже булку хлеба, а уж мечтать о полноценной еде, состоящей не из пустого супа — и не приходилось. И одежду приходилось вечно за кем-то донашивать, жить по соседству с алкоголиками, наркоманами, всеми асоциальными элементами. Тебя же родители всегда баловали, любили, покупали всё, что хотелось их принцессе. А ты лишь недовольно морщила свой носик и презрительно смотрела на тех, кто вырос в других условиях. Кому повезло меньше, и у них не было за спиной богатого папочки, исполняющего любой каприз своей дочки.

Гелю развеселили слова Набутовой, и она не смогла промолчать:

— Я смотрела с презрением только на тебя, Анюта. В тебе были собраны все пороки, которые есть в нашем мире: эгоизм, алчность, похоть, зависть. Всё это жило в тебе, Анна и я не могла не почувствовать всю гнилость твоей души.

— Ну и что? Да, я такая, но твой отец всё равно любил меня. Слышишь меня? Л ю б и л, потому и ушёл ко мне из семьи. Так случается в жизни, люди расстаются, ничего страшного, нет никакой трагедии. Но ты же у нас вся такая идеальная, для тебя мир делился лишь на чёрное и белое, не захотела понять своего отца и меня. У нас была любовь! — с пафосом выкрикнула Анна.

Ангелина громко засмеялась, выслушав тираду Набутовой.

— ЛЮБОВЬ? Что ты знаешь о любви, Анна? Ты не способна любить кого-то, кроме себя. Если бы ты не раздвинула ноги перед моим отцом, ничего бы не было. — Своего презрения Геля не скрывала. А зачем? Бровкина иного и не заслуживала. Смеет ещё рассуждать о любви, дрянь! Да она никогда и никого не любила.