Натали МакКорни - В объятиях твоей души

Предлагаемый читателю роман – это история жизни и любви главной героини, которой довелось испытать немало противоречивых чувств и пройти через предательство, потери и непонимание, не растеряв при этом своих идеалов и не утратив веру в себя и людей. Она сильная и слабая одновременно, в ее сознании образы минувшего не уступают место настоящему. И даже тогда, когда прошлое, казалось, ушло навсегда, оно само находит ее…

Выражаю искреннюю благодарность за ценные советы и замечания своему любимому мужу Эндрю МакКорни и дорогой сестре Ларисе Овсяник.

Вместе с однообразными картинами придорожной растительности, которые плавно сползали с окошка-экрана вагонного купе, позади оставались бесконечные заботы и хлопоты повседневной жизни. Полученная в профкоме фабрики путевка и санаторно-курортная карта окончательно развеяли сомнения и нерешительность Леры, и ей ничего не оставалось, как собираться в дорогу и всерьез подумать о своем здоровье. Нервозность, пронизывающая насквозь все стороны современной жизни, казалось, стала неотъемлемой чертой и даже необходимостью нынешнего времени. Финансовые трудности, неурядицы на работе, да и множество других неприятных мелочей, прочно врастали своими стрессовыми корнями в хрупкое и беззащитное человеческое естество. Как в трясине, Лера постепенно увязала в этой черно-белой действительности, не замечая, что становится пленницей собственных страхов и комплексов. Только благодаря настойчивости мужа, который искренне беспокоился о ней, она находилась сейчас в плавно покачивающемся поезде, послушно следующем своим курсом в Украину.

Соседкой по купе была пожилая украинка, которая гостила у дочери и теперь возвращалась домой. Разговорившись, Лера поняла, что живется сейчас всем непросто: невозможность получить заработанные деньги доводит людей до крайности.

– Не могу вообразить, как бы мы жили, если бы не получили зарплату даже за один месяц, – попыталась представить Лера.

– А куда б вы делись. Я уже шесть месяцев не вижу своей пенсии – и жива пока. Вот продам квартиру, дом, и переедем с младшей дочкой к старшей в Минск. Сейчас лучше жить всем вместе.

– Как ваша дочь оказалась в Минске? – полюбопытствовала Лера.

– Училась здесь с подругой в мединституте и вышла замуж за белоруса, – охотно продолжала разговор женщина. – И младшая моя тоже медик, на скорой работает, пока не замужем.

– Так у вас две дочки. У меня тоже есть сестра, младшая, и обе мы замужем.

Лера была довольна тем, что у нее в дороге была собеседница, не позволявшая ей замыкаться в себе.

– И как мама? Довольна зятьями? – пожилая женщина внимательно вглядывалась в лицо молодой попутчицы.

– Вы ведь сама теща – можете представить, – улыбнулась Лера. – По-моему, тещи менее требовательны к зятьям, чем свекрови к невесткам.

– Совершенно с вами согласна. Да больше половины свекровей просто двинуты на своих сыновьях. Я сужу по своей свахе, она до сих пор верховодит своим сыном. Он сначала с ней посоветуется, а потом доводит до сведения моей дочки как уже решенное.

Каждая морщинка на лице женщины, казалось, участвовала в данном разговоре: то изгибалась, поднимаясь вверх, то разглаживалась. Слушая соседку, Лера мыслями вернулась к своей свекрови.

Вера Михайловна не была фурией и с первого взгляда казалась вполне соответствующей образу идеальной женщины, созданному ее сыном. Она не противилась тому, что Игорь решил рано жениться, справила неплохую свадьбу и приглашала молодую семью жить к себе после учебы.

Лера вышла замуж, будучи студенткой второго курса технологического института, а на четвертом у нее родилась дочь Дашутка. Блестящие знания молодых специалистов оказались не востребованными наукой в связи с недоступностью столичной прописки, поэтому, получив образование, они приехали в родной город Игоря – Бериславль, где устроились инженерами на мебельную фабрику.

Лера была уверена, что у нее будут прекрасные отношения со свекровью: делить им, казалось, нечего, домашней работы она не боялась и стремилась все сделать сама. Поначалу все было хорошо, супруги со всем справлялись и старались как можно меньше забот перекладывать на плечи матери. Однако постепенно Лера стала замечать и чувствовать в квартире какое-то невысказанное недовольство, исходившее от улыбающейся и внешне спокойной Веры Михайловны.

Бабушка практически не обращала внимания на трехлетнюю Дашу, стремившуюся залезть к ней на колени, стала менее разговорчива и все чаще надолго уходила из дому, а однажды просто не явилась на ночь, оставшись у подруги. Лера терзалась и не находила никакого объяснения такому поведению. Игорь тоже терялся в догадках, но не имел претензий к своей жене.

Такая нервозность, царившая в доме почти год, скоро сказалась на самочувствии Леры. В начале осени она почувствовала резкое обострение гастрита и месяц пролежала в больнице. Свекровь в это время снова стала образцом доброты и внимательности, поскольку безраздельно владела обществом сына.

После выписки все снова стало на свои места: настойка валерианы и корвалол опять появились у Леры на тумбочке. И хотя криков и ругательств в доме не было, и женщины не произносили ни одного неприятного слова в адрес друг друга, Игорь находился между двумя огнями. Вскоре неожиданно все прояснилось.

Лера, мокрая, как после марафона, проснулась среди ночи, преследуемая во сне дикой лошадью. В тот миг, когда животное заносило над ней свои передние ноги с огромными копытами, перед ее глазами возник образ погибшего отца, прыгающего на спину взмыленной лошади. Развернув ее назад, он широко улыбнулся, так что мелкие морщинки тотчас сплели знакомые сеточки вокруг родных серых глаз: «Не падай духом, доча. Вставай!» Лера раскрыла глаза, присев на кровати, и несколько минут не могла понять, что громкие удары отбойного молотка, разрывающие ночную тишину, – это стук ее собственного сердца.

Из детской кроватки доносилось мирное посапывание дочки, Игоря рядом не было. Она тихонько встала и направилась к кухне за водой. Проходя мимо спальни свекрови, Лера услышала тихие голоса и всхлипывания Веры Михайловны.

– Мама, как ты можешь так говорить? Мне дороги вы обе: ты – как мама, Лера – как жена и мать моего ребенка.

Игорь был очень взволнован, что ощущалось в его интонации.

– Я чувствую, что теряю тебя. Ты все больше отдаляешься от меня, – Вера Михайловна еле сдерживала рыдания. – Ночи не выносимы для меня: вы там вместе, а я здесь одна проливаю слезы на свою подушку.