Ксения Мартьянова - Этот томительный дым

любимым хлопьям.

- Я не люблю быть такой, - прошептала она, чувствуя, как внутри у неё все сжимается, - строгой, требовательной, холодной, злой…

- Но тебе приходится, - неожиданно прошептала девочка.

- Да, милая, - она сжала её маленькие пальчики в своих руках, - мне приходится, даже если совсем не

хочется.

- Я понимаю.

Эбби слабо улыбнулась, а затем погладила сестру по её золотистым, слегка вьющимся волосам.

- Ешь хлопья, хорошо? Завтрак – это самая важная часть пищи, помнишь? – Адель кивнула, а затем

задорно подняла свою ладонь вверх.

- Только если ты обещаешь, что больше не будешь грустить.

- Обещаю, - серьезно сказала Эбигейл, тоже поднимая свою ладонь, и Ади хлопнула по ней своей

маленькой ручкой.

- Договорились! – Радостно воскликнула малышка, после чего быстро взяла ложку и начала с большим

аппетитом поглощать хрустящих монстриков, не забывая периодически обливаться молоком. Эбби

улыбнулась, медленно опуская свою руку вниз и не сводя своего взгляда с Адель. Для неё не было

ничего важнее, чем видеть своих сестер такими беззаботными, веселыми и жизнерадостными. За

каждую их улыбку она готова была отдать все, что имела, хоть и знала, что этого все равно будет мало.

Ведь счастье нельзя купить. Его нельзя измерить. Она даже не знала, может ли дать счастью

определение, ведь для каждого человека оно своё. Единственное. Родное. То, за которое он будет

бороться до самого конца. И то, ради которого он, не задумываясь, пожертвует всем остальным.

Счастье бесценно. Пусть иногда нам и может казаться иначе.

- Я всё! – Заявила Адель, аккуратно отодвигая от себя миску. – Я скажу Мэнди, что готова ехать.

- А что, если ты сегодня не пойдешь в детский сад? – Внезапно сказала Эбигейл.

- Не пойду?

- Именно, - она развернулась на стуле и приблизилась к сестре. – Что, если мы пойдем в зоопарк, а

затем поедим мороженое?

- Правда?

Эбби кивнула, а затем улыбнулась.

- Тебе хотелось бы провести со мной этот день?

- Да! – Задорно воскликнула Ади. – Я очень хочу! – Эбби ничего не успела сказать, потому что Адель

внезапно кинулась ей на шею. - Я люблю тебя, Биби.

- Я тоже очень люблю тебя, детка, - ответила Эбигейл, крепко обнимая малышку, а затем быстро и

игриво поцеловала в щеку. - А сейчас беги одевайся, а не то все мороженое раскупят.

- Не раскупят! – Весело крикнула Адель. – Это же только я прогуливаю!

- Прогуливает? – Из-за угла вышла Мэнди. Теперь на ней были джинсы и майка. – О чем это она?

- О зоопарке и мороженом.

Брови её сестры взлетели вверх.

- И кто поведет её есть мороженое?

- Я.

- Что? – Она облокотилась о стол. – Но ты сутки без сна, Эбби.

- Ничего, я в порядке, - невольно улыбнулась Эбигейл. – Спасибо, что беспокоишься.

- Ты моя сестра, разве я могу не беспокоиться о тебе?

- После того, я сказала тебе…

- Забудь, - перебила её Мэнди. – Все хорошо.

- И ты не злишься на меня? – С надеждой в голосе спросила Эбби.

- Нет, - не медля, ответила та.

- Даже немного? – Прикусила губу она.

- Даже немного.

- Даже самую чуточку? – Спросила она, виновато показывая пальцами ту самую «чуточку».

- Эбс, - Мэнди рассмеялась и замотала головой.

- Ну хотя бы самую малую чуточку? – Не унималась она.

- Ладно, если только самую малую чуточку! – Сдалась Мэнди, при этом весело рассмеявшись, и это

заставило Эбби улыбнуться.

- Прости меня.

- Нет, это ты меня прости, - сказала Мэнди, нервно теребя пальцами. – Мы все знаем, как тебе не просто

с нами. Было и есть. И вместо того, чтобы помогать тебе, мы лишь причиняем боль.

- Мэнди, ты не должна так думать, - Эбигейл встала со стула и подошла к сестре. – Вы никогда не

делали мне больно. Особенно ты, - она приподняла её подбородок вверх, заставив заглянуть себе в

глаза. – Ты моя опора. Всегда ею была. И я знаю, что если со мной что-то случится, девочки никогда и

ни в чем не будут нуждаться.

- Зачем ты говоришь так…

- Потому что это жизнь. И ты всё понимаешь ничуть не хуже меня.

Мэнди немного помедлила, а затем кивнула и опустила глаза вниз.

- Я готова! – Адель выбежала в коридор в своем лучшем платье, плетеных босоножках и с модной

сумочкой под цвет одеяния. – Как я выгляжу?

- Милая, ты похожа на солнышко, - улыбаясь, сказала Эбби, наклоняясь к малышке.

- А ты на небо, - ответила девочка, обвивая руками её шею.

- Правда? – Тихо и серьезно спросила она.

- Да, - так же тихо и серьезно ответила Адель. – Теперь мы можем идти есть мороженое?

Эбби рассмеялась, поднимая визжащую от радости сестренку на руки.

- Не хочешь прогулять колледж и поесть мороженого вместе с нами?

- Хочу, - усмехнулась Мэнди, перекидывая через плечо сумку. – Но заставлю себя поехать послушать

лекции. Тем более, что сегодня я пишу лабораторную, от оценки которой будет зависеть, смогу ли я

окончить этот год.

- Сможешь, дорогая. Мы верим в тебя.

- Да! – Громко вскликнула Адель. – Нет никого лучше моей Мэнди!

- Идите и развлекайтесь, - улыбнулась она, целуя маленькую Ади в носик, - а я позвоню миссис

Кроуфорд и скажу, что Адель заболела.

- Врать очень не хорошо, - покачала головой Эбби, и Адель повторила движение точь-в-точь за сестрой.

Мэнди усмехнулась и сложила руки на груди.

- Интересно, и у кого я этому научилась?

- Даже не представляю, - театрально удивилась Эбигейл, и смех сестер в одно мгновение заполнил

пространство.

Глава 2

Один удар. Второй. Третий. Интенсивнее. Чаще. Быстрее. Сильнее.

Дарен бил грушу изо всех сил, как мог, чувствуя, как с каждым ударом его тело наполняется той

жизненно необходимой силой, без которой он уже не представлял ни одного своего дня. Ни одной его

минуты. Кто-то находил успокоение в живописи, музыке или чтении, кто-то в работе, бейсбольном

матче или алкоголе. Эти варианты были не для него. Он терпеть не мог дурацкую музыку, не понимал

людей, которые часами напролет читали бесполезные книжки, считая, что так познают этот мир. Не

любил смотреть на намалеванные холсты и рассуждать на тему того, как «глубоко, должно быть, думал

художник, вырисовывая эти невероятные линии…». Дарен не смотрел бейсбол, футбол и прочую

похожую ерунду, и из всего этого воспринимал лишь скачки. О да, лошади были его страстью. Но ещё

больше, чем самих лошадей, он любил то чувство триумфа, когда кобыла, на которую он поставил,

приходила к финишу первой. Со сладким вкусом победы ничто не может сравниться. А особенно, если

эта победа приносит тебе очередную денежную награду. Ведь этим миром правят деньги. А это значит, что тот, кто владеет деньгами, владеет и всем остальным. И эту истину ничто и никогда не изменит.