Мэгги Осборн - Его прекрасные жены

– Твои обязательства на востоке закончились в тот момент, когда помощник шерифа Сэндс надел петлю на твою лисью шею! Теперь у тебя есть обязательства только передо мной! - Рози выразительно положила руку на револьвер. - Условия сделки не предусматривают того, чтобы ты убрался отсюда, - намотай это себе на ус. Если попробуешь смыться, прежде чем я соберу приличный урожай, пеняй на себя. Клянусь, я найду тебя и пришью на месте! - Она скрипнула зубами, и ее сузившиеся глаза сверкнули. - Эта ферма должна приносить прибыль. Понял? Если не в этом году, то в следующем. А если не в следующем, значит, через год. - Рози с такой силой сжимала «кольт», что заныла рука. - Когда мы соберем хороший урожай, проваливай, я глазом не моргну. Сама доставлю тебя к поезду, если тебе так хочется на восток. Но посмей только смыться раньше, чем ферма начнет приносить прибыль! Клянусь, я доберусь до тебя и спущу с тебя шкуру, даже если мне придется угробить на это остаток моей несчастной, нелепой жизни!

Подозревая, что сгоряча наговорила лишнего, Рози дернула вожжи, и лошадь перешла на быструю рысь. Всматриваясь в приближавшуюся ферму и стараясь увидеть ее глазами Дикобраза, она подставила ветру раскрасневшееся лицо.

Ферма выглядела более чем скромно. Главное здание было деревянным и покоилось на фундаменте из дерна. Проиграв три года назад битву с палящим солнцем, Рози перестала красить дом, амбар и прочие постройки, и теперь ее небрежность сказалась: длинные полосы досок имели убогий вид.

В столь же жалком состоянии пребывали курятник и кладовки, их крыши за зиму просели под тяжестью снега. Ограждение в буквальном смысле слова пришло в упадок. Ветер и отбившийся от стада скот повалили целые секции изгороди. Даже тополя, стоявшие вдоль ручья, казались непристойно голыми и дополняли общую картину запустения.

Рози окинула взглядом свои владения и удрученно вздохнула, страстно желая выпить.

Когда повозка остановилась перед домом, с крыльца спустился Джон Хоукинз и направился к ним, чтобы взять лошадь под уздцы. Высокий и прямой, как жердь, он поглядел на Дикобраза, и его умудренные жизнью старые глаза выразили интерес. Рози отметила, что в честь торжественного события Джон Хоукинз приоделся. Длинные, до плеч волосы прикрывал цилиндр, по куртке прошлась щетка. Лодиша, должно быть, вычистила его кожаные бриджи, и они сверкали, как масло, в лучах заходящего солнца. Рози почувствовала нежность к нему, и ее лицо смягчилось. Старый индеец был одной из немногих светлых сторон ее жизни. Так же как и Лодиша, бывшая рабыня и лучшая повариха в Канзасе.

Когда Рози обошла вокруг повозки, Джон Хоукинз и Дикобраз, разделенные несколькими ярдами, настороженно приглядывались друг к другу.

Подойдя поближе к Джону Хоукинзу, она заметила следы краски на его сморщенных щеках и подумала, что ее замужество не стоило подобных хлопот.

– Это Джон Хоукинз, - сказала Рози Дикобразу. - Он индеец и, сколько себя помню, всегда находился рядом. - Так как Джон Хоукинз придавал большое значение соблюдению формальностей, она старалась говорить монотонно, без всякого выражения. Потом посмотрела на Дикобраза. - Джон Хоукинз, это…

Рози растерянно нахмурилась и замолчала.

Она была замужем полдня, но до сих пор не знала имени своего мужа.

– Боуи Стоун.

– Капитан Боуи Стоун, - поправил Джон Хоукинз.

– Теперь уже нет.

Изумленная, Рози взглянула на Джона Хоукинза:

– А ты откуда знаешь?

– Если бы я был по-прежнему индейцем, то обнял бы вас как брата, - торжественно заявил Джон Хоукинз. - Теперь я просто обычный мужчина и сочту за честь пожать вам руку.

Смутившись, Боуи сжал руку старика. Он уловил в выражении лица Джона Хоукинза нечто такое, с чем уже сталкивался. Индеец считал, что пережил свое время. Живи он по законам предков, то выбрал бы безоблачный день и уединенное место и лег в ожидании смерти.

Рози не сводила жесткого взгляда с Джона Хоукинза.

– Откуда ты знаешь Боуи Стоуна?

Старик все еще сжимал руку Стоуна, пристально вглядываясь в его глаза сквозь лохмы растрепанных волос.

– Хорошо, - промолвил он наконец и, не сказав более ни слова, повел Айвенго к амбару.

Ветер, дувший со стороны заснеженных полей, пробирался под брюки и рубаху Боуи. События минувшего дня притупили его чувства, и он только сейчас осознал, что на нем нет ни куртки, ни шляпы. Засунув руки в карманы, капитан раскачивался на каблуках, переводя взгляд с ветхих строений на покосившуюся изгородь, которая с пьяным упрямством извивалась по прерии. Когда Рози Малви заявила, что нуждается в помощи, он и не представлял себе, какие грандиозные планы роятся в ее голове. Восстановить ферму и превратить иссушенную, твердую как камень прерию в цветущий оазис - непосильное и безнадежное дело.

Боуи не понимал, как можно любить эту убогую ферму и негостеприимную землю настолько, чтобы выйти замуж за незнакомца, приговоренного к смерти, в надежде добиться здесь успеха.

К тому же он не мог взять в толк, что представляет собой Рози Малви. Капитан сразу обратил на нее внимание - Рози нельзя было не заметить. Она отличалась от женщин Пэшн-Кроссинга, как чертополох от фиалок. Стоуну случалось видеть взбалмошных женщин в отдаленных гарнизонах, но в обжитых городах подобные экземпляры встречались редко.

Капитан поразился, что способен испытывать интерес к Рози или вообще к чему-либо. То, что он остался жив, само по себе было чудом. Стоун еще не до конца разобрался, что чувствует по этому поводу. Капитан приготовился к смерти, принял ее как желанную альтернативу жизни без чести и цели. И вот теперь, вместо того чтобы лежать мертвым, он стоит посреди двора запущенной фермы, которую ему предстоит восстановить.

И помимо всего прочего, Стоун добавил к своим грехам женитьбу на чудаковатой женщине. Слишком много для одного дня.

– Ну разве это не чучело?!

Резко вскинув голову, Боуи повернулся на голос, прозвучавший с крыльца. Плотная негритянка вытирала руки о безупречно чистый передник, устремив на него строгий, оценивающий взор.

– Знакомься, это Лодиша, - объяснила Рози, ухмыльнувшись. - Когда Лодиша не занята уборкой или готовкой, она любит покомандовать и заставляет всех ходить по струнке.

Негритянка мигом скатилась со ступенек и, недовольно прищелкивая языком, придирчиво ощупала его руки и талию.

– Боже, до чего же тощий арестант попался! - бормотала она себе под нос, неодобрительно покачивая головой. - Не вздумайте появляться в этих ботинках и тряпье в моей гостиной, сэр. Отправляйтесь-ка на кухню через заднюю дверь да захватите корыто в пристройке. Сначала надо вытравить из вас тюремную вонь, а там посмотрим! - И, подняв юбки, она деловито засеменила в дом.