Бертрис Смолл - Плененные страстью (Сборник)

Каждому рабу была выдана пара крепких кожаных сандалий, чтобы уберечь ноги от камней и колючек. К удивлению Дагона, мужчинам не запрещали разговаривать между собой, и у него постепенно вошло в привычку беседовать с теми, кто шел впереди и сзади. Оба, перед тем как попасть в рабство, знали о Каве и были счастливы оттого, что выбор главной сводни пал на них.

— Старая Зинейда сама когда‑то была королевой, — пояснил один из мужчин, по имени Уит, когда они, по обыкновению, говорили о будущем.

— Откуда ты знаешь? — поразился Дагон.

— Вон та женщина‑воин разболтала, — с ухмылкой буркнул Уит. — Я ей приглянулся, так что наше путешествие проходит достаточно приятно. Лучше скажи, почему ты каждую ночь проводишь в шатре сводни? Добился ее особого расположения?

Теперь настала очередь Дагона смеяться.

— Нет, — покачал он головой, — но она намеревается подарить меня своей теперешней королеве.

— Ах, — пробормотал другой спутник, Зив, — вот что значит иметь причиндалы вдвое больше, чем у простого смертного, и вполовину мощнее, чем у богов.

— Их женщины истощают мои силы, — пожаловался Дагон. — Никогда не встречал таких сладострастных созданий. Женщины не должны быть столь дерзкими и откровенными! Это неестественно! Обращаются со мной, как с игрушкой, которой можно удовлетворять все свои желания и страсти. Я для них не более чем кукла!

— А я не могу сетовать на такое обращение, — серьезно возразил Уит. — Такова мечта каждого мужчины, друг мой. Горячая бабенка, которой можно насладиться без всяких обещаний и обязательств! Я буду очень счастлив в Каве!

Караван поднимался все выше в горы. Рабам раздали легкие светлые шерстяные плащи, ибо, несмотря на то что солнце светило ярко, дни становились прохладнее, а ветер — все резче.

Как‑то вечером Зинейда объявила Дагону, что они в трех днях пути от Кавы и завтра вступят во владения королевы.

— Твое могучее орудие славно потрудилось, — добавила она. — Мои девушки поют тебе дифирамбы, маленький принц. Но теперь ты должен хорошенько отдохнуть, чтобы королева почувствовала всю силу твоей страсти, когда ты впервые с ней ляжешь. Сегодня я расскажу тебе о Халиде.

Они сидели друг против друга перед жаровней, в которой ярко пылал древесный уголь. Перед этим им подали вкусный ужин: жареное мясо газели и только что выловленная рыба на ложе из зелени, миска с овсяной кашей и большая кисть винограда. Дагон согрелся, а вино притупило обычную осторожность.

— Она красива? — с любопытством спросил он.

Зинейда кивнула:

— Богиня более чем благосклонна к ней и наделила не только красотой. Бабка Халиды была королевой Кавы. Сама Халида очень горда и умна. Именно этим, вероятно, и объясняется ее неспособность полюбить. По‑моему, она просто не верит, что может отдаться тому, кто ей неровня. Множество мужчин привозила я в Каву, и благородных и нет, но никогда до сих пор не встречала сына короля, будущего монарха. Думаю, что сама богиня прислала тебя для Халиды.

— А я думал, тебя привлекло мое огромное достоинство, — мягко поддразнил он. Зинейда хмыкнула.

— Да, — согласилась она, — но разве все это не замысел богини, решившей столкнуть нас на жизненной тропе?

Дагон тоже засмеялся. Ему нравилась эта крупная добрая женщина, обладавшая неистощимым запасом материнской любви и заботы и совсем не походившая на знатную даму, тоже бывшую когда‑то королевой.

— Расскажи, какая она, Халида, — попросил он. — И каковы же дары богини, которыми она ее благословила?

— Для женщины она, пожалуй, чуть высоковата. Ее голова доходит тебе до плеча. Стройна, хотя фигура ее соблазнительно‑женственна. Груди — словно высокие снежные конусы, увенчанные розовыми маковками, цвета рассветного неба над горами. Лицо в форме сердечка, лоб гладкий и высокий. Глаза — словно две изумрудные миндалины, рот большой, но очень, очень чувственный, волосы — золотистые нити, отливающие серебром. Ты никогда не видел ничего подобного!

— Она действительно прекрасна, если верить тебе, — тихо согласился Дагон.

— Но если хочешь завоевать ее, придется ступать по тонкому льду, идти по канату, мой маленький принц, — остерегла Зинейда. — С ней следует обращаться как с королевой и одновременно пробудить сознание того, что она истинная женщина. До тебя никому такое не удавалось. Добейся этого, и твоя судьба решена. Тебя ждут счастье и богатство.

— Ты просишь меня переломить собственный характер, изменить свою природу, чтобы угодить королеве, Зинейда, а я не знаю, способен ли на подобное, — откровенно признался Дагон. — Твои служанки, бесстыдно оседлав меня, твердят каждую ночь, что мужчина ниже женщины, хотя я уверен в обратном. Как мне смириться и признать, что вы правы? А я должен сделать это, если хочу добиться успеха.

— Хотя о таком не принято говорить вслух, но мужчине привычнее занимать господствующее положение в спальне любовницы, — спокойно заметила Зинейда. — У нас все не так. Но я, хоть и буду все отрицать на людях, привыкла, когда мой возлюбленный, Дурантис, лежит между моими толстыми ляжками. Это легче, чем взбираться на его тощий живот. Кроме того, я бы просто раздавила бедняжку. Но когда‑то я была такой же худой, как наша королева. С годами я отяжелела, но хочу сказать, что и тогда мы с Дурантисом пробовали самые разнообразные позы. А тебе придется проявить немалые выдержку и терпение, Дагон, мой прекрасный принц. Сначала нужно привлечь Халиду своими недюжинными мужскими способностями. И только потом — умом и сообразительностью.

— Но как мне лучше приблизиться к ней? — справился он у своей наставницы.

— Прежде всего с уважением, ибо она наша и твоя властительница, хотя ты равен ей по рождению. Не сделай ошибки, подобной той, которую сотворил несколько лет назад один несчастный глупец, вообразив, что королева — всего лишь красивая легкомысленная девчонка, нуждающаяся в твердой мужской руке. В эту же ночь его отдали на общую потеху, а потом отослали на алмазные рудники, где он до сих пор и пребывает, смиренный и раскаявшийся, а товарищи, если мне не солгали, в лицо называют его дураком. Сначала Халида может испытывать твое терпение и даже показаться высокомерной, но по‑другому она просто не умеет, поскольку с четырнадцати лет правит Кавой. Как только она поймет, что ты ценишь ее по достоинству, можешь благополучно начинать борьбу за ее сердце. Поверь, у каждой женщины оно есть, даже у Халиды, властительницы Кавы.

— Попытаюсь не разочаровать тебя, великая госпожа, — заверил Дагон. Нет. Он не разочарует ее, ибо единственный способ сбежать из Кавы и вернуться в Арамас — это стать возлюбленным и супругом королевы. Это позволит ему жить во Внешнем дворце консортов, где за ним никто не станет следить. За последние несколько недель он многое узнал от служанок Зинейды. Супруги‑консорты бывших королев считались людьми, достойными доверия. Женщины‑воины, охранявшие город, не обращали внимания на их передвижения. Придется действительно набраться терпения, ведь на осуществление плана могут уйти месяцы. Но он все равно добьется свободы! И в один прекрасный день вернется в Арамас. Пусть даже Ногад успеет жениться на Аурее и подарить ей сыновей, Дагон все равно прикончит своего изменника‑брата, а вместе с ним и его отродье. Если Аурея попробует заступиться за них, ей тоже не жить. Дагон не может жениться на женщине, опозоренной подлецом! А если отец еще жив, он полностью одобрит поступок сына. Отец — человек чести. Если же он отправился к богам, Дагон просто уничтожит Ногада и его семью и займет законное место на троне Арамаса.