Эммануэль Арсан - Лаура

Его болтовня из громкоговорителей оказала совершенно невероятное колдовское воздействие на всех присутствующих. Сперва наступило всеобщее замешательство, потом оно перешло в нарастающий глухой рокот, волнение, ропот, гул, трепет, настойчивый и взволнованный, поднимающийся выше и выше, как будто происходило землетрясение… Я снова оторвал взгляд от племенного собрания на экране, вызвавшего эту невероятную реакцию в зале, и внимательно вгляделся в Лауру.

Ее руки продолжали сжимать блестящие наушники, придававшие ей вид персонажа из научно-фантастического фильма, веки прикрыты. Рот ее широко открылся, обнажая блестящие мелкие зубы, светящиеся каким-то таинственным светом в золотистоалом сиянии прожекторов.

Я не знал, что оказало на нее такое неожиданное воздействие, не мог понять, что же произошло. Однако клянусь, я видел, слышал, как она преобразилась!

Издала ли она какой-нибудь крик? Если да, то в тот момент ее голос потонул в потоке криков, издаваемых на экране возбужденными до предела мара, звучавших гораздо громче, чем слабый голосок Лауры…

Толпа студентов понесла меня к выходу. Мирта и Натали устремились к помосту, куда у меня не было никакого желания идти.

Во дворе я оказался лицом к лицу с девушкой по имени Пьера. Единственное, что бросилось мне в глаза, — одета она была только в шелковый шарф, опоясывающий ее тело. Это и заставило меня пригласить ее к себе домой. Вышло это без особых церемоний, как будто я делал предложение проститутке. Без особых колебаний и сомнений она, как и подобает проститутке, приняла мое приглашение. Должен ли был я платить ей? Вероятно, платы не потребовалось бы: профессионалы всегда требуют определенную плату вперед. Она же была всего лишь любительницей. Но вскоре обнаружились другие осложнения. Она вежливо осведомилась:

Можно я приведу с собой своего друга Ренато? Мне нравится, когда меня трахают двое мужчин одновременно.

Следует сказать, что в то время тройная любовь мне была так же чужда, как и психология племени мара. И, признаться, в тот день у меня не было ни настроения, ни желания продолжать свое образование в этом направлении, каким бы искусным ни был мой учитель. Я вежливо отказал ей. И как нельзя, кстати, так как чья-то рука ухватила меня за локоть. Это прикосновение я хорошо запомнил. Лаура, очевидно, очень спешила. Она запыхалась:

— Я не заставила тебя ждать слишком долго? Мне нужно было рассортировать слайды, расставить их по местам и сдать в фонотеку. Ты не проводишь меня?

Я сразу не нашелся, что ответить, просто стоял и пялил на нее глаза. Не помню уж почему, но она надоела мне до смерти. Я с трудом сохранял серьезную мину.

Она вложила ладошку в мою руку, и я постарался шагать с ней в ногу: удалось это легко, так как у нее были довольно длинные ноги. Край ее юбки от быстрой ходьбы отошел в сторону, и обнажилось сперва одно, а за ним и другое ее бедро. Я подумал, что она сделала это специально, чтобы доставить мне удовольствие. И эта ее любезность, а не красота и изящество ее тела, тронула меня до глубины души.

— Если хотите, — сказала она, — мы можем пойти поиграть в теннис.

— Я не умею играть в теннис, — ответил я.

— Ну, в таком случае, посмотрите, как я играю.

Солнце все еще стояло высоко над горизонтом, но жара легко переносилась, так как с моря дул прохладный ветерок.

По дороге она вдруг остановилась, перегнулась через парапет небольшого мостика и, приложив пальчик ко рту, сделала мне знак не шуметь.

Мостик был перетянут через небольшой овраг, покрытый роскошной листвой экзотических растений и яркими цветами. Небольшой ручеек бежал внизу среди серых камней. Это было единственное место в городке, сохранившее естественный ландшафт. Возможно, по этой причине оно пользовалось особой популярностью среди обитателей городка.

Любовники, за которыми наблюдала Лаура в настоящий момент, выглядели вполне пристойно. Они сидели треугольником, расположившись в живописных позах отдыхающих, как на известной картине французских импрессионистов «Завтрак под деревом». Это было семейство Морганов. Они оживленно беседовали между собой, и их голоса отчетливо доходили до нашего слуха.

— Я полагаю, что вскоре возьму это дело в свои руки, — говорила Натали.

— Какое дело, любовь моя? — спросил Галтьер.

Я почувствовал себя неловко, как будто пытаюсь узнать чужие тайны, и хотел, было уйти, но Лаура едва заметным взглядом остановила меня и, не прибегая к словам, убедила, что между этими людьми нет особых секретов от друзей. Между тем ответ Натали прояснил дело, ее беспокоившее.

— Племя мара занимает слишком большое место в твоих мыслях…

— А ты должен думать только о нас, — уточнила Мирта.

Определенно, я поступил правильно, послушавшись Лауру: этот разговор заинтересовал меня.

— Надеюсь, вы не вздумали ревновать меня, подозревая в измене? — поддразнил их Галтьер.

А он не выглядит мужчиной, который позволяет вертеть собой, как угодно. Я хотел поделиться своими наблюдениями с Лаурой, но не сумел, как она, сообщать свои мысли только движением глаз; без слов. Пришлось придержать выводы при себе, хотя сделать это было непросто.

— Мы не ревнуем, — ответила Натали. — Однако некоторые твои страсти заставляют нас предостеречь тебя от опасных увлечений.

— Тебе ведом страх, Натали?!

Я готов был расцеловать его! да, его, а не ее… или скорее их, его подружек.

— Я не боюсь реальности, — уточнила Натали. — Но меня пугают мифы.

Лицо Галтьера осталось невозмутимым. Он равнодушно вырвал клочок травы, пожевал ее и ничего не ответил.

Я снова обратил внимание на странную деревянную бабочку, которую заметил еще в джипни, свисающую у него с запястья. Машинально он поправил ее на своем браслете, время от времени небрежно, поигрывая ею. Меня возмутило его пижонство: я больше любил его без слабостей, скрытых мыслей и душевных сложностей.

И откуда он достал этот фетиш, почему украсил себя этим амулетом? Как воспоминание о его жизни среди дикарей? Как простой сувенир? Этот амулет не выглядел по-маорийски!

Он поднялся, не говоря ни слова. И только когда они уже вскарабкались на середину склона, я услышал, как Мирта сделала вывод:

— Натали, пусть Галтьер спокойно изучает обычаи мара. Их идеи не причинят нам зла.

После библиотеки Лаура затащила меня на теннисный корт, а сама пошла в раздевалку.

Там же появились и Мирта с Марселлой. Они вошли туда быстрым, почти военным шагом. Эта строевая походка произвела на меня удивительное впечатление, доставила мне удовольствие, какое-то странное ощущение счастья. Я не мог подыскать нужного слова, чтобы определить, что было такого необычного и прекрасного в их походке. Это качество я определил как эротичность.