Бертрис Смолл - Своенравная наследница

— Вздор! — отмахнулся лорд Кембридж. — Маленькая подружка короля еще старше и до сих пор не замужем. И у мистрис Болейн нет того приданого, которое есть у мистрис Элизабет Мередит.

— Когда мы собираемся посетить Фрайарсгейт, милорд?

— Как можно скорее, дорогой мальчик. Я всегда любил там бывать. Такой спокойный дом… Ни крика, ни шума. И Элизабет — превосходная хозяйка. Прекрасный стол, и челядь так услужлива. Иди на конюшню, спроси старого Джона, какова будет погода в следующие несколько дней. Его предсказания всегда верны.

— Немедленно, милорд, — ответил Уильям Смайт, вручая хозяину небольшой кубок с вином, после чего поклонился и поспешил к выходу.

— Погода, — объявил старый Джон, — будет прекрасной, хотя на дворе стоит январь. Зато февраль будет ужасным, как, впрочем, всегда.

— Готовься к длительному пребыванию во Фрайарсгей-те, дорогой Уилл, — хмыкнул лорд Кембридж. — Если пойдет снег, предпочитаю пересидеть эту напасть именно там, а не здесь, в Оттерли, хотя никогда не думал, что когда-нибудь открыто признаюсь в этом. Если возникнут какие-то затруднения, моя дорогая наследница и ее супруг вполне с этим справятся. Ведь в конце концов Оттерли перейдет к Бэнон. Она наверняка поймет причины моей поездки во Фрайарсгейт: из всех дочерей Розамунды она самая рассудительная. К тому же ее муж, хоть и красивый парень, умом не блещет. Уж эти северные семьи! Слишком много браков между родственниками, и никакого желания хоть чему-то обучать детей! Они все еще считают, будто живут в те времена, когда одно лишь имя что-то значило! Так что я сделал прекрасный выбор, назначив своей наследницей Бэнон. Она умна не по годам!

— Совершенно верно, милорд, — согласился секретарь. — Если не считать того, что она относится к мужу и детям чересчур снисходительно.

— У. нее доброе сердце, — усмехнулся Томас Болтон.

Еще много лет назад, приобретая Оттерли, Томас Болтон, он же лорд Кембридж, намеревался оставить поместье Бэнон, второй дочери кузины. Филиппа, старшая дочь, должна была унаследовать Фрайарсгейт, а Элизабет, младшей, было обещано большое приданое. Но Филиппа в двенадцать лет отбыла к королевскому двору и быстро сообразила, что ни один достойный жених не захочет жениться на девушке пусть и очень богатой, но с поместьем едва ли не на границе с Шотландией. Поэтому лорд Кембридж купил Филиппе небольшое имение в Оксфордшире, а затем нашел для нее идеального мужа. Все это, вместе взятое — и приданое, и удачнее замужество, — позволило Филиппе войти в круг аристократии. И даже в глазах двора для девушки ее происхождения эта партия была более чем завидной. Став графиней Уиттон, Филиппа быстро заполнила детскую тремя крепкими сынишками и маленькой дочкой.

Но Филиппа отказалась от всяких притязаний на Фрайарсгейт, и муж, как ни удивительно, согласился с ее решением. Большинство мужчин были бы в восторге получить столь обширные земли. Но Криспин Сен-Клер считал, что мужчина должен жить и править в своих владениях. Поместья Брайарвуд и еще одного, принесенного Филиппой, для него было более чем достаточно.

Когда Розамунда окончательно отчаялась, не зная, как распорядиться с ее любимым Фрайарсгейтом, ее младшая дочь Элизабет заявила, что больше сестер любит поместье и сама хочет им управлять. Поэтому все согласились, что в день четырнадцатилетия Фрайарсгейт будет официально передан Элизабет. После этого Розамунда, так много сделавшая для процветания Фрайарсгейта, перебралась в Клевенз-Карн, в дом мужа-шотландца, чтобы спокойно растить пятерых сыновей Логана Хепберна, четверо из которых были их общими детьми. Элизабет Мередит, как и мать, была рождена, чтобы заботиться о поместье.

Она любила свои земли. Увлекалась выращиванием овец и даже пыталась скрещивать разные породы, чтобы проверить, какой будет шерсть. Два дня в неделю она проводила в своем кабинете, занимаясь экспортной торговлей, начало которой положили ее мать и дядя. Никакая теплая ткань не могла сравниться с голубым сукном, которую владелица Фрайарсгейта продавала через своих агентов в Нидерландах. И теперь Элизабет усердно трудилась над тем, чтобы добиться нового, уникального цвета. Пока что результаты ей не нравились.

Ничто на свете не значило для нее больше, чем Фрайарсгейт. Элизабет не замечала, как летит время. Не интересовалась будущим. Но как все огромные поместья, Фрайарсгейту требовался наследник, который будет управлять всем, когда Элизабет уйдет навсегда.

Томас Болтон тяжко вздохнул. Элизабет была самой красивой из дочерей Розамунды, но совершенно не признавала ни этикета, ни хороших манер. Мало того, когда-то она прекрасно играла на музыкальных инструментах и пела, но со временем все забылось. Она и одевалась как жена фермера. Была прямолинейна до грубости. Увлеченная хозяйством, презирала все ухищрения света.

Именно это, вместе с желанием обрести покой, побудило Томаса уехать на зиму во Фрайарсгейт. Прежде чем везти Элизабет ко двору, необходимо вновь обучить ее придворному этикету. Как только они попадут в Гринвич, им понадобится помощь Филиппы. Но вряд ли последняя согласится на это, если манеры и поведение Элизабет будут ее смущать. Это первое, что необходимо объяснить Элизабет. Нельзя намеренно раздражать Филиппу.

Найти мужа для Элизабет — задача не из легких. Найти мужей для ее старших сестер было куда легче.

Уильям Смайт был неоценимым другом и компаньоном. К следующему утру он уже успел подготовить все для отъезда из Оттерли. И повозка с их багажом на рассвете отправилась во Фрайарсгейт. Шестеро вооруженных людей из Оттерли должны были сопровождать лорда Кембриджа и его секретаря. Дорога была долгой. Но если они выедут рано, наверняка доберутся до Фрайарсгейта после заката.

— О, дядя, неужели ты решил нас покинуть? — спросила за завтраком Бэнон Мередит Невилл. — Когда ты вернешься? Джемайма, перестань дразнить сестру!

— Дорогая девочка, ты знаешь, твоя мать всегда полагалась на меня в определенных вопросах. Элизабет должна найти мужа, но ничего для этого не делает. Мне приходится тащить ее ко двору и молиться о чуде. Бэнон, ангел мой, ты тоже должна молиться. Сама знаешь, твоя младшая сестра — человек сложный.

— Ты собираешься просить помощи у Филиппы? — полюбопытствовала Бэнон. — Кэтрин, Томазина, Джемайма и Элизабет, пора заниматься. Бегите к вашему гувернеру и возьмите с собой Маргарет. Конечно, ей всего три года, но, может, хоть что-то усвоит, — вздохнула Бэнон.

— Боюсь, у меня нет иного выбора, — покачал головой Томас. — У Филиппы превосходные связи при дворе.

Он помахал вслед малышкам, потому что любил их, несмотря на задиристость и драчливость. На душе его потеплело, когда они послали ему воздушные поцелуи.