Лиз Карлайл - Ночь с дьяволом

— Бентли, ты помнишь Рождество? — слегка охрипшим голосом спросила она.

— Вполне возможно, Фредди, — чуть помедлив, ответил он. — Почему ты спрашиваешь?

— Я имею в виду, когда ты… поцеловал меня? В День рождественских подарков?

Он медленно и глубоко втянул в себя воздух.

— Гм-м, смутно.

— Мне очень понравилось, — призналась она. — И я подумала, не смог бы ты… сделать так же еще разок?

Он долго молчал, потом наконец ответил:

— Не очень удачная мысль, Фредди.

Но почему ты отказываешься? — заинтригованная его сопротивлением, продолжала она. — Мне показалось… ну, я подумала, что тебе это тоже немного понравилось.

— Конечно, понравилось.

— Так сделай это еще раз. Ну, пожалуйста, Бентли. Его сопротивления хватило ненадолго.

— Ох, пропади все пропадом, Фредди, — пробормотал он и, тихо застонав, наклонил голову и прикоснулся губами к ее губам.

«В дальнейшем, — подумал Бентли, — надо быть очень, очень осторожным, выбирая местечко, чтобы пописать».

Должно быть, это была его последняя отчетливая мысль перед тем, как прикоснуться губами к губам Фредди. Но несмотря на то что его мозг был слегка затуманен бренди, у него хватило ума поцеловать ее нежно. Он понимал, что она обижена и сейчас в смятении. Поддерживая ладонью ее затылок, он легонько провел губами по ее губам, и она, судорожно глотнув воздух, раскрыла губы. Фредди целовалась, как и положено неискушенной девственнице: она была не уверена в каждом своем движении, но страстно желала все познать и всему научиться. Она была прелестна. Он сказал себе, что от него требуется лишь заставить ее почувствовать себя желанной.

Вот тут-то и возникла проклятая проблема. Дело в том, что она и впрямь была желанной. И безумно красивой с кожей теплого медового оттенка и густыми черными волосами. Он впервые заметил это года три-четыре тому назад, и мысли, которые у него тогда появились, заставили его почувствовать себя похотливым кобелем. Именно поэтому он решил, что будет благоразумнее общаться с ней, как с сестрой. Он даже поддразнивал ее — из тех же соображений. Но разве так целуют свою сестру?

Бентли понимал, что пора остановиться, но, как и в большинстве своих греховных деяний, остановиться он уже не мог. Ему было слишком хорошо, чтобы прекратить начатое. Поэтому, запустив другую руку ей за спину, он осторожно прижал ее к себе, и его язык вторгся в ее рот. Фредди тихо охнула, и он понял, что все это и впрямь для нее ново. Но-вдруг она обвила руками его шею и сама прижалась к нему всем телом, демонстрируя неприкрытое женское желание. От такого приглашения он еще никогда в жизни не отказывался!

Потом, еще более усугубляя и без того опасную ситуацию, она начала отвечать на движения его языка, проникая в его рот и издавая при этом невероятно соблазнительные гортанные стоны. Уж лучше бы она не делала этого. Тогда он смог бы еще, пожалуй, собраться с духом и, оторвавшись от ее губ, уйти ко всем чертям наверх и лечь спать. В свою постель. Один.

Однако самодисциплина никогда не относилась к числу его добродетелей, и, когда ее поцелуй стал еще более страстным, он ухватился покрепче за ее затылок и отклонил ее голову таким образом, чтобы его взгляду открылся изгиб ее горла. Он поцеловал ее там, потом поцеловал ее высокий лоб и красивые брови, потом поцелуями проделал дорожку по щеке. Фредерика снова судорожно втянула воздух, в ответ на что Бентли, не отрываясь от ее губ, принялся исследовать руками ее тело, погладив ее талию и скользнув по позвоночнику вниз, к округлости бедер.

Он все целовал ее и целовал, пока в его голове не поплыл темный туман искушения. Фредди почему-то всегда умела заставить его страстно желать чего-то, хотя с жизненным опытом эта эмоция в нем почти умерла. Невероятно, но все дело было в ее невинности! В желании заполучить женщину, к которой еще не прикасался ни один мужчина. Но когда его рука подхватила ее под соблазнительную попку и покрепче прижала к своему телу, у него мелькнула мысль, что дело, возможно, обстоит хуже, чем он предполагал. Давненько с ним не случалось такого, чтобы он не мог оторвать глаз от девчонки.

Боже милосердный! Не может он сделать этого! Тем более ей. И Гасу. Каким бы грешником ни был Бентли, другом он был хорошим и преданным.

К его великому удивлению, Фредерика неожиданно оторвалась от его губ.

— Бентли, — прошептала она, — ты действительно считаешь меня красивой? И желанной? Ты хочешь меня?

Бентли в темноте уставился на нее.

— Ах, Фредди, неужели ты не чувствуешь? Еще немножко — и Раннок, возможно, пристрелил бы меня на дуэли.

Фредерика облизнула пересохшие губы.

— Идем со мной, — шепнула она торопливо. — Здесь нельзя оставаться. Кто-нибудь может нас увидеть.

Бентли подумал, что он подобен агнцу, которого ведут на заклание, и как-то странно усмехнулся при этом сравнении. Потом он взял ее за руку и позволил увести себя на несколько ступенек вниз, в тень следующей террасы. Когда Фредерика оглянулась и лунный свет озарил безупречные, слегка экзотические черты ее личика, Бентли уже ненавидел себя. Наверное, все дело в бровях, неожиданно решил он. Видит Бог, он всегда любил эти брови. Бентли почувствовал, что его самоконтроль медленно, но верно сдает позиции.

Он попытался напомнить себе, что она это делает, потому что ее обидели. Молодым женщинам это свойственно. Он довольно часто сталкивался с этим и потому старался держаться подальше. Женщины постарше, которым он всегда отдавал предпочтение, знали, умудренные жизненным опытом, что наверняка найдется другой любовник, готовый излечить уязвленную гордость. Фредди — да поможет ей небо — этого не знала. И именно ему выпал жребий объяснить это ей.

Она снова прижалась к нему всем телом. Хотя у него дрожали руки, он решительно взял ее за плечи и хорошенько ее встряхнул.

— Не надо, малышка, — предупредил он. — Не делай этого. Никогда не ускользай в темноту с таким мужчиной, как я.

Она взглянула на него — святая невинность и соблазнительница одновременно.

— Разве ты не хочешь меня?

— Отчаянно хочу. — Ему каким-то образом удалось даже по-братски чмокнуть ее в кончик носа. — Безумно. Сильнее быть не может. А теперь разочаруй меня, Фредди. Оставь меня. И отправляйся спать. Одна.

Ни слова не говоря, она взяла его за руку, с озорной улыбкой заставила его сесть на скамью из кованого железа и повернула к нему свое личико для поцелуя. Силы небесные, а ведь девчонка — настоящая красавица, подумал Бентли. Когда он какое-то время не бывал в Чатеме, ему удавалось забыть, насколько она красива. А теперь вот она сама хотела, чтобы он поцеловал ее.

— Нет, — прошептал он.

— Да, — прошептала она в ответ. — Сию же минуту. Пожалуйста.