Сара Бернар - Моя двойная жизнь

Никак нельзя обойти в этом предисловии и русские гастроли Сара приезжала в Россию три раза — в 1881, 1893 и 1908 годах Каждый раз «Москва вставала на дыбы» как писал А.П. Чехов по поводу первых гастролей. То же самое происходило в Одессе, Киеве и Петербурге Картина скандала (или триумфа), сопровождавшего актрису во всех турне, повторяется и здесь, но с русскими особенностями. Публика ночами стоит на морозе в ожидании билетов Купцы устраивают роскошные приемы, подносят дорогие подарки. Молодой Чехов в двух фельетонах, напечатанных в журнале «Зритель» изображает «пятую стихию», «тысячу раз известную Сару Бернар» и автора — одного из тех доведенных до прямого сумасшествия зрителей, которому уже на вокзале «помяли бока и оттоптали ноги» Смешная и пошлая суета вокруг знаменитости (и кто в ней больше виноват — кумир или поклонники?) распространяется во всех слоях общества. Александр III в ответ на поклон Сары Бернар галантно замечает, что это он должен делать перед ней реверансы. Театры, где она выступала в первый приезд, — Большой в Москве, Мариинский в Петербурге, — переполнены, «съезд — размеров ужасающих». В Одессе в карету «жидовки» бросили камень, а потом этот одесский булыжник, покрытый лаком, лежал у Сары в кабинете на письменном столе.

Но публика глазеет, а знатоки вглядываются, ждут искусства Перед вторым посещением России Сару опередила Элеонора Дузе, ее вечная соперница. Наплыв знаменитостей делает русскую публику особенно разборчивой. Единодушия не было Оставим в стороне нарочитый юмор А. П. Чехова, подписавшегося « Антоша Ч.», — он, начинающий фельетонист, заимствует тон и факты (делая много ошибок) из разных популярных источников, из прессы, которая сама отчасти сочиняла вздор и сама же потом его высмеивала. Оставим недобрый юмор издателя «Нового времени» А. С. Суворина, который придумал заголовок «Сенбернардский вопрос» Чехов и Суворин явно не поклонники такой театральной манеры, хотя неожиданным образом впечатления от парижской «дивы» отразятся в драме «Иванов», начатой в конце восьмидесятых. Жена главного героя — еврейка Сарра, умирающая от чахотки, подобно героине Сары Бернар Маргарите Готье Кроме фельетонов о гастролях писались вполне серьезные, основательные статьи Более того, снова и снова бурлит полемика об актерском искусстве вообще, возобновлявшаяся по приезде прославленных актеров, особенно французских. Многим критикам игра Бернар кажется «показной», «неестественной», «фальшивой» Парижская рафинированность после таких русских талантов как М. Н. Ермолова, Г. Н. Федотова, М. Г. Савина, В. Ф. Комиссаржевская, кажется насмешкою над искусством, превращением его в фокусы. Так полагал И. С. Тургенев. В то же время К. С. Станиславский, апостол новой театральной правды враг представленчества, на практике лютый враг всякой эффектной декламации, оказывается в другом лагере. Он восхищается Сарой и говорит об «изумительном примере технического совершенства» Другим в исполнении Бернар виделся как раз образец настоящей сценической естественности и простоты. Немирович-Данченко так и выразился: «Форма разговора дышит простотой» Сравнивая ее с Э. Дузе, что привозила те же роли — Клеопатра, Маргарита Готье, — некоторые находят Сару скромной и глубокой, а Дузе — склонной к «декорированию», уступающей эффектам Правда, влиятельный А. Кугель убедительно разделил сферы влияния, анализируя одну роль «даму с камелиями» Француженка играла «дешевое великолепие ее социальной профессии», а итальянка — была «просто страдающей женщиной, с дешевеньким букетиком пармских фиалок, приколотым к корсажу» «Аналитическое» искусство не трогало сердца русских зрителей, ждущих от театра потрясений. Трижды появляясь на русском театральном горизонте, Сара не примирила своих друзей и врагов. И вряд ли могла оценить перемены, происходившие здесь от приезда к приезду Посетив Московский Художественный театр и посмотрев «Синюю птицу» в постановке К. Станиславского, услышав про талант Максима Горького и высказав желание как-нибудь сыграть Анну Каренину, она не проникала в суть всего, с чем столкнулась. К третьим ее гастролям умер Чехов, сделавшийся из журнального юмориста великим драматургом (не только Анну Петровну Иванову, Сарру, она могла бы сыграть, но и Раневскую); уже поставлены на сцене все шедевры новой драмы; уже Элеонора Дузе встретилась с другим реформатором театра, Гордоном Крэгом, и начала играть Генрика Ибсена, а Сара Бернар все продолжает возить по всему свету Орленка, Жанну дʼАрк, Тоску, Федру, Клеопатру — этот громоздкий багаж примы-гастролерши. 30 ноября 1922 года, за несколько месяцев до смерти, она выходила на сцену последний раз, в итальянском турне, в Турине.

Среди студийного движения театральной Европы начала века она как художник стареет не по дням, а по часам. Успела сняться в семи фильмах, которые сейчас невозможно смотреть — театр модерна, Сара без голоса (фильмы немые) скомпрометированы бесстрастной пленкой, новым механическим пока искусством. Кино уличало Сару. Но она держалась, законсервировав себя, свой талант, свой облик, свой театр. М. Г. Савина восхищалась ее жизненным тонусом и стройной фигурой. Для нее долго не существовало проблемы возраста. Подобно фигуре, не менялась и «сверкающая красота» ее искусства. Она доводила до степени совершенства, или утонченности, или абсурда любое актерское умение. Например, грим — Сара красила уши и кончики пальцев. В ее актерском аппарате различали по отдельности «золотой голос», «плачущие руки», «рыдающую спину», «пластические картины поз». Кажется, что в конце концов в прижизненном бессмертии она отстранилась, как бы исчерпав самое себя. Умирая, она шутила, словно со стороны наблюдая за последними минутами великой комедиантки, спрашивала, не износился ли любимый гроб, и назначала молодых актеров, которые понесут этот гроб с ее телом. Эта выдержанная до конца роль достойна уважения, если не зависти. Что бы ни говорили острословы, сон о Саре Бернар, один из тех снов, что видело человечество, по словам А. Кугеля, — «один из самых оригинальных и сложно-занимательных».

Е. ГОРФУНКЕЛЬ

Моя мать обожала путешествия. Она ездила из Испании в Англию, из Лондона в Париж, из Парижа в Берлин. Оттуда в Христианию [1] Христиания — название г. Осло с 1624 по 1924 г. , затем возвращалась, чтобы обнять меня, и снова уезжала в Голландию, свою родную страну.

Моей кормилице она посылала одежду для нее и сладости для меня.

Она писала одной из моих тетушек: «Присмотри за маленькой Сарой, я вернусь через месяц». А спустя месяц писала уже другой сестре: «Сходи к кормилице навестить девочку, я вернусь через две недели».