Николай Модестов - Следствие продолжается. Самые громкие дела прокуратуры Москвы нового времени. 1991-2007 годы

Можно было ставить присяжным вопросы и получать одинаковые по существу, но разные по форме ответы. Тогда получалось бы, что одни ответы убеждали, а другие имели бы иную окраску, оттенок сомнения. Задавать наводящие вопросы в этой ситуации недопустимо, поэтому пришлось мобилизовать весь свой профессиональный навык, опыт, чтобы разночтений в оценках деяний подсудимого не возникало.

— Так ли уж это важно? Ведь Пичушкин — «черный рекордсмен», его преступлений хватит для приговоров нескольким маньякам…

— Вы правы. К тому же случаи, когда обвинение не получает стопроцентного результата в суде, не редкость. К слову сказать, чтобы осудить Пичушкина на пожизненное заключение, достаточно было добиться обвинительного вердикта по одной десятой части проходящих по делу эпизодов. Он ведь убил сорок восемь человек и пытался убить еще троих… Но с точки зрения общественной значимости обвинению крайне важен был именно стопроцентный результат.

— Почему?

— Представьте себе, какой бы поднялся ажиотаж, если хотя бы по одному-единственному эпизоду вердикт присяжных не состоялся? Даже в ходе слушаний в прессе появлялись выступления, смысл которых сводился к «обличению» следствия. Оно, дескать, не того и не так обвиняет… Нам нужен был безукоризненный результат, и мы его получили.

— Другими словами, полная победа?

— Суд — не теннис и не футбол, это практическое правосудие. Но мы не имели права на ошибку. Она бросила бы тень не только на конкретных сотрудников прокуратуры, но и на всю правоприменительную систему.

Был еще один аспект, о котором следует сказать отдельно. Суд проходил в условиях полной открытости. Журналисты имели возможность принимать участие в заседаниях, получали право вести репортажи практически прямо из зала суда. И вот что меня задело. Есть все же определенные рамки дозволенного. Они не нами выработаны, они приняты во всем цивилизованном мире. И мне кажется, что иные издания и журналисты переходили грань, отделяющую воспитанного человека от дикаря.

Представьте себе картину. Старшина присяжных зачитывает вердикт, все двенадцать судей, большая часть из них люди немолодые, стоят. Здесь же потерпевшие, для которых происходящее — сильнейший стресс. Они тоже внимательно слушают. И все это как будто не касается некоторых репортеров. Кто-то усаживается в кресло, кто-то выходит из зала, чтобы первым оказаться в эфире. Судья Владимир Усов даже вынужден был сделать замечание: уважайте суд, в конце концов, ведите себя так, как того требуют закон и Конституция России.

Или другой эпизод. В перерыве между заседаниями я обсуждаю с кем-то из коллег тактику действий, веду частную беседу. И вдруг между нами просовывается рука с диктофоном. Как это понимать? Ведь журналисты пришли не на веселую вечеринку, где развлекаются звезды эстрады и «обитатели» обложек глянцевых журналов!

Многие журналисты готовы были сделать из суда нечто вроде «шоу Пичушкина». Говорят, в таких случаях проявляются особенности репортерского труда. Но позвольте, разве есть такие профессии, которые оправдывают отсутствие воспитания и совести?

— Может быть, дело следовало слушать в закрытом режиме?

— Больше всего удивляет безапелляционность некоторых изданий. Они с легкостью рассуждают о правомерности тех или иных решений, оценивают доказательства, проводят аналогии… Причем все это с профессиональной точки зрения не выдерживает никакой критики. Конечно, репортажи из зала суда смотрелись большинством зрителей с огромным интересом. Но давайте подумаем, каково было родственникам потерпевших? Как все это воспринималось ими?

— Можно ли говорить о фатальных просчетах милиции, которые помешали задержать маньяка раньше?

— Ошибки были, и я подписал представление на имя начальника ГУВД Москвы Владимира Пронина. По фактам нарушений возбуждено уголовное дело. Были формализм, непрофессиональное отношение к работе. И можно даже услышать, что если бы каждый выполнял свой долг, то и Пичушкин бы не появился.

Мы крепки задним умом… Пичушкин тоже утверждал, что он сам себя выдал милиции. Разве это так? Маньяк на протяжении долгого времени был хитер, изворотлив. Оценивая ловкость и коварство, с которыми он заманивал жертв в свои сети и скрывал улики, я бы назвал Пичушкина оборотнем. И на суде он вел себя вовсе не как простачок. Отказался от показаний: вы сначала раскройте карты, а потом посмотрим, что я еще выкину… Он очень непрост. Между тем этого как раз никто и не заметил.

И с предотвращением преступлений было вовсе не так примитивно. Конечно, будь на месте дознавателя, занимавшегося в 1992 году первым убийством Пичушкина, такой профессионал, как следователь Андрей Супруненко, маньяка отправили бы за решетку еще тогда. Но ведь и вышел бы он спустя шесть-семь лет и все равно начал бы убивать людей. Он к этому стремился.

— И все же были ошибки, которые задержали его разоблачение?

— Ошибки были. У нас есть люди полярной квалификации. Встречаются профессионалы, у которых результат всегда близкий к ста процентам. И окажись в нужном месте, в нужный час высокий интеллектуал, аналитик с масштабным мышлением, то, вероятно, уже в 2003 году стало бы ясно, что в столице орудует маньяк. Потому что в одном месте люди пропадают, а в другом округе всплывают тела. Но, увы, такого профессионала не нашлось. Нужны думающие грамотные люди, которые радеют не о высоких процентах и наградах, а о конкретном порученном им деле.

— Хватает ли сегодня следствию сил, справляются ли с валом преступлений все звенья, отвечающие за работу по линии убийств? Порой случается так, что по одним делам работают — землю роют, а по другим волокитят и списывают в архив…

— С точки зрения выполнения формальных требований закона эта задача решается. На все случаи убийств выезжают прокуроры и следователи, осмотры проводятся, уголовные дела возбуждаются. Отдельные случаи, когда что-то упустили, скрыли, неправильно провели первоначальные следственные и розыскные действия, бывают. Но это — эксцессы, исключения из правил. Другое дело, существует проблема квалификации и мастерства.

По отдельным делам отдают все. В силу того, что расследованием занимаются профессионалы, или кто-то «нажимает», создает особые условия… Случаются резонансные преступления, как, например, покушение на заместителя председателя Центробанка Козлова. Бывает, что дополнительное внимание уделяют из-за особенностей самого преступления. Помните убийство няни и малолетнего ребенка из-за мобильного телефона? Его раскрыли довольно быстро. Потому что в таких ситуациях в душе наших сотрудников кипят ярость и гнев, и они бросают абсолютно все силы, задействуют множество дополнительных резервов.