Николай Добролюбов - Политика

Не в видах французской политики – допустить образование итальянского государства на широких основаниях национальной свободы. Теперь уже нет нужды делать предположения и соображения о видах французского императора: посольство графа Резе достаточно объяснило их. Из действий этого посланника видно, что если не возвращение прежнего герцога, то по крайней мере всевозможное противодействие делу итальянской независимости решено непоколебимо в уме Луи-Наполеона. Г. Резе начал с того, что уверял все итальянские города, низвергнувшие своих владетелей, в истинном расположении императора и в его дружеской заботливости о судьбе народа. Между тем в то же время во французском «Монитере» {5}появилась статья, в которой и Леопольду и Фердинанду придавался титул великого герцога тосканского. Это принято было за нечто вроде avertissement'а, [1]адресованного к тосканцам. Вслед за тем сделались известны требования, предложенные г. Резе королю сардинскому. Он требовал: 1) чтобы сардинский комиссар был отозван из Пармы, так как отозваны уже комиссары из Флоренции, Модены и Болоньи, 2) чтобы затем Сардиния не имела никакого, ни прямого, ни косвенного, влияния на население этих областей и предоставила им самим выразить их желания; 3) чтобы сардинское правительство оказало свое содействие к восстановлению изгнанных принцев. – Надобно заметить, что незадолго пред тем почти не сомневались относительно оставления Пармы за Пиемонтом. Сардинское правительство полагало, что так как Парма не была включена в условия Виллафранкского договора, то о восстановлении герцогини не должно быть и речи. Но вышло не то: умолчание Виллафранкского трактата нимало не стеснило императора французов, когда дело пошло о торжестве порядка над произволом народным. Сардиния должна была согласиться, и графу Пальяри, сардинскому чрезвычайному комиссару в Парме, немедленно послан был приказ возвратиться в Турин. Пармские жители были очень огорчены этим и решились представить императору свои желания относительно присоединения к Сардинии: пармский подеста {6}Линати отправился в Париж, чтобы поднести императору постановления пармских общин, требующих присоединения к Сардинии.

Второе требование Резе было также принято Сардиниею беспрекословно. Да, впрочем, оно отзывается даже отчасти придиркою: Сардиния еще ранее этого сама по себе (по крайней мере так уверяли официально…) отказалась от всякого влияния на выборы; а теперь этого отказа требует от нее французский посланник!

Но третье предложение встретило пока сильное сопротивление в Сардинии. Говорят, что Виктор-Эммануил остался непоколебим в своем решении – не мешать делу итальянской независимости, и отвечал графу Резе с некоторым одушевлением: «Я могу не противиться тем распоряжениям, которые вам поручено произвести в итальянских государствах, уже признавших мою власть; я могу оставить собственным силам народы, которым обещался покровительствовать; но никогда в жизни я не протяну руки для того, чтобы помочь войти в Италию врагам народа». Если эти слова действительно были сказаны, они очень хорошо изображают положение сардинского правительства ввиду требований своего союзника и благодетеля.

Впрочем, если Сардиния и не согласится участвовать в восстановлении изгнанных герцогов, положение дела мало от того изменится. Луи-Наполеон решил, что итальянскому независимому государству не бывать, и он найдет средства достигнуть своей цели. Французские солдаты, бывшие в Италии, не все еще возвратились… Близ Ливорно давно уже явилась французская эскадра, которая в случае надобности может бомбардировать этот город, служащий Тоскане одним из главных центров энтузиазма к делу итальянского единства. Решение оставить в Италии пятидесятитысячную армию уже обнародовано в «Moнитере». А в одно время с известием об открытии Национального собрания в Тоскане сделалось известным распоряжение императора об остановке возвращения французских войск из Италии.

Как бы в виде пояснения этих мер, граф Резе положительно объявил Тоскане, что о присоединении ее к Сардинии не может быть и речи. Но в виде милости он прибавил, что всякое другое желание нации, выраженное в Национальном собрании, может быть принято во внимание при решении судьбы Италии.

Что тут делать тосканцам? Говорят, что они склоняются к мысли предложить власть принцу Наполеону. {7}В этом избрании находят средство примирить враждебные интересы французско-сардинские, так как принц Наполеон, будучи кузеном императора, в то же время, по жене своей, близок и к Сардинской династии. Притом же, говорят в утешение себе некоторые тосканцы, фамилия Бонапартов имеет некоторое притязание на флорентийское происхождение!..

Вследствие ли таких соображений или, скорее, от очевидной безвыходности своего положения тосканцы начали писать на стенах домов во Флоренции: «Viva Napoleone-Jerolamo, re d'Etruria» (да здравствует Иероним-Наполеон, царь Этрурии). Некоторые газеты уверяют, что император Наполеон и сам принц не согласятся на такое избрание, как весьма деликатные и совестливые люди. Но, с другой стороны, нельзя не вспомнить, что еще до окончания войны говорили о замысле французского правительства – устроить для принца Наполеона какой-нибудь престол в Италии… Во всяком случае, любопытно и то, что народный энтузиазм принужден уже склоняться к результатам, столь приятным для Франции…

После Тосканы едва ли нужно много распространяться о положении Модены, Пармы и Болоньи. Энтузиазм и там проявился не менее сильно и решительно, чем в Тоскане. Тотчас по получении известия о мире в Парме сделана была общая демонстрация в пользу присоединения к Пиемонту; демонстрация эта принята была очень благосклонно пиемонтским губернатором в Парме, объявившим, что король будет ею очень доволен и что относительно присоединения Пармы к Сардинии не может быть никакого сомнения. Но прошло две недели, и Парма оставлена Сардиниею; выезд сардинского комиссара произвел весьма неприятное впечатление в Парме; впрочем, она не отказалась от своих требований и отправила адрес за подписью, говорят, 20 000 человек для заявления своих желаний…

В Модене немедленно после того, как узнали о мире, решено было составить корпус национальной гвардии для защиты страны. Кроме того, объявлено было о формировании корпуса волонтеров, которое тотчас же и началось с большим успехом. В то же время произведена была народная демонстрация в пользу Виктора-Эммануила и против восстановления Франциска V. {8}Составилось множество адресов, подписанных тысячами лиц разных сословий, и вместе с тем издана прокламация, приглашавшая граждан оставаться спокойными и доказать Европе, что их решение серьезно и благоразумно и вовсе не походит на какое-нибудь беспорядочное движение. И действительно, энтузиазм моденцев был тверд и спокоен; вот что, например, писал о нем один из итальянских корреспондентов «Indépendance Belge», {9}болонец, приезжавший в Модену на один день: