Сергей Маковский - Собрание стихотворений
- Название:Собрание стихотворений
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Маковский - Собрание стихотворений краткое содержание
Сергей Маковский (1877–1962) — русский поэт Серебряного века и «первой волны» эмиграции, художественный критик и организатор художественных выставок, издатель.
Автор девяти поэтических книг, восемь из которых вышли в эмиграции.
В стихах Маковского с похвалой отмечали их традиционализм, чуждость экспериментаторским увлечениям, подчеркивали, что Маковский «трезвенно-мудро и с великой благодарностью принимает жизнь»; в то же время констатировали и определенную ограниченность его поэтического дарования: «…при всей его талантливости Маковскому чего-то не хватало, чтобы его стихи стали подлинной поэзией. У него был вкус, большие версификаторские способности, но над его поэтическим творчеством всегда ощущался налет риторики».
Данное собрание стихотворений состоит из двух разделов: «Собрание стихов. Книга первая», полностью воспроизводящий первый сборник стихов поэта (1905). Во втором разделе («Стихотворения разных лет») помещены стихотворения эмигрантского периода творчества Сергея Маковского, разысканные составителем в периодике русского зарубежья, антологиях, а также в сети Интернет.
Орфография и пунктуация в основном приведены в соответствие с нормами современного русского языка.
Собрание стихотворений - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Так осенью глухой на кладбище холодном,
как души грешные, над насыпью гробницы
беспомощно кружат испуганные птицы.
Ответ («Любил ли я? Мечтой завороженный…»)
Любил ли я? Мечтой завороженный —
узнав тебя, неравную другим —
я захотел быть гением твоим,
художником души твоей плененной.
Любил ли я? Как мрамор, покоренный
резцом ваятеля, мольбам моим
ты отдалась, не отвечая им:
я создал статую из глыбы сонной.
Боготворя в тебе мою мечту,
я воплотил в твой образ красоту,
я дал тебе все чары женской власти,
всю силу зла, все вдохновенье страсти…
Я был твой раб, твой царь и судия.
Я был судьбой твоей. Любил ли я?
Узник («Он смолоду один в темнице изнывал…»)
Он смолоду один в темнице изнывал
и повторял судьбе напрасные укоры.
И бледный луч небес в его окно сиял,
и грезились ему сквозь зыбкие узоры —
далекие моря, леса, долины, горы…
Так годы шли… Но день, желанный день настал.
Пред ним открылся мир, свободу он узнал
и путь направил свой в манящие просторы.
Всю жизнь изведал он, всем сердцем молодым
он счастье признавал, любил и был любим…
И вот грустит он вновь, как прежде, в дни былые,
и грезится ему: решетка, полутьма,
на каменных стенах узоры золотые —
далекая навек, печальная тюрьма.
Предчувствие («Еще темно, еще далек рассвет…»)
Еще темно, еще далек рассвет.
И жутко мне, и голос мой немеет,
и мысль моя бесславно цепенеет
в чаду земных, неправедных сует.
Но знаю я — стихия мной владеет;
в моей груди нездешний ветер веет;
меня томит невоплощенный бред,
и для него еще названья нет.
Настанет день. Душа порвет оковы;
с нее спадут тяжелые покровы —
греха и лжи презренные дары.
Проснется бог, и творческое слово,
как молния мгновенья грозового,
сверкнет в веках и озарит миры.
Ожидание («Я звал тебя. Душа моя молила…»)
Я звал тебя. Душа моя молила
твоей любви. Казалось, никогда
с такой тоской блаженного стыда
ни с кем еще она не говорила.
И ты пришла… Но сердце изменило.
Мой поцелуй был холоднее льда.
Свиданье нас навеки разлучило,
и как враги расстались мы тогда.
И с той поры — сильнее, безнадежней
опять люблю, зову тебя и жду.
Вернись! Забудь невольную вражду.
Вернись ко мне моей, желанной, прежней:
мою тоску, я знаю, ты поймешь…
Напрасно. Нет. Ты больше не придешь.
Природа («Как жалок ты, как беден и смешон…»)
Как жалок ты, как беден и смешон, —
художнику она сказала властно.
К чему, безумный, лгать? Ты мной рожден —
моим умрешь. К чему желать напрасно
иных красот? Твой смертный взор пленен
наперекор мечте твоей неясной,
моей красой, бессмертной и бесстрастной.
Любуйся раб! И так ответил он:
Великая! Ты можешь все — не это.
Сильней тебя безумие поэта!
За рубежом земного волшебства
оставь лжецам волшебные чертоги.
О, вечная! Без Бога ты мертва.
Ты — истина. Безумцы эти — боги.
Голос («И голос мне шептал: здесь сердцу нет пощады…»)
И голос мне шептал: здесь сердцу нет пощады;
здесь гасит тишина неверные лампады,
зажженные мечтой во имя красоты;
здесь — холодом могил объятые громады,
миров бесчисленных неясные черты…
Здесь молкнут все слова и вянут все цветы.
Пред ужасом людей здесь рушатся преграды,
и мысли падают в обрывы пустоты.
Здесь бреды смутные из мрака возникают;
как тысячи зеркал в душе они мерцают,
и в них мерещится загробное лицо
Непостижимого… И скорбь земных раздумий,
испуганная им, свивается в кольцо,
у огненных границ познанья и безумий.
Тайна («Мы говорим о чудесах незримых…»)
Мы говорим о чудесах незримых,
мы призраков боимся в час ночной…
Но чудо — здесь, но страшен свет дневной
знакомых чар и образов любимых.
Мы шепчемся о тайне гробовой,
о небесах навек недостижимых.
Но тайна — в нас, в мелодии земной,
в доступности явлений ощутимых.
Что знаем мы? Что можем мы понять?
Везде, на всем — единая печать,
живая тень загадки вековечной.
И жизнь, и смерть таинственны равно,
а красота — лишь символ бесконечный
того, что нам постигнуть не дано.
Веселье («Веселье! Странные мгновенья…»)
Веселье! Странные мгновенья,
обманчивый, неполный бред.
В тебе живет далекий след
непостижимого мученья.
Когда в душе отравы нет,
когда, не помня прежних бед,
она, в порыве опьяненья,
ликует вся — какие звенья
в ее последней глубине
так безнадежно-больно рвутся?
Откуда эти слезы льются?
Откуда вы, скажите мне,
укоры тайного сомненья?
Ужели нет самозабвенья!
Город («Громадный город жил тревогою ночной…»)
Громадный город жил тревогою ночной.
Над ним в протяжный гул смешались голоса.
Вокруг был шум и блеск. Серебряною мглою
от тысячи огней дымились небеса.
И только далеко, за темною Невою,
багровым заревом светилась полоса:
там уходил закат, там жизнью нам чужою
дышала вечера предсмертная краса.
О вечер! — думал я — над каменной громадой
зачем мерцаешь ты зловещею лампадой?
В забытых небесах так холодно горя,
какое таинство свершаешь ты над нами?
Погасни, не гляди кровавыми очами,
заря далекая, зловещая заря…
Старый храм («Здесь было капище Венеры; смутный след…»)
Здесь было капище Венеры; смутный след
его доныне жив. Потом здесь готы были.
Но воины пустынь, арабы, их сменили,
и стал мечетью храм на много, много лет.
И после новых битв кровавых и побед,
вожди Испании неверных оттеснили.
Узорную мечеть они опустошили
и бронзовым крестом венчали минарет.
О, путник! ты глядишь на церковь христиан,
на прежнюю мечеть, на капище Венеры…
Как знать? Когда-нибудь, из незнакомых стран,
сюда опять придут народы чуждой веры.
Они сломают крест, завещанный векам.
И возродится вновь все тот же старый храм.
Встреча («В долине тьмы бродили мы без цели…»)
В долине тьмы бродили мы без цели
на берегах неведомой реки.
И от небес мы были далеки,
и о земле далекой не жалели.
Интервал:
Закладка: