Юрий Зобнин - Ахматова. Юные годы Царскосельской Музы

Группа французских литераторов и критиков XIX века, издававших сборники-антологии «Современный Парнас» (Теофиль Готье, Теодор де Банвиль, Леон Дьеркс, Ж-М. Эредиа, Ш. Леконт де Лиль и др.). «Парнасцы» являлись предтечами европейского символизма и заявляли о себе как сторонники «чистого искусства», уделяя особое внимание художественной форме и творческому мастерству художника.

Теофиль Готье . «Искусство» ( перевод Н. Гумилёва ).

См.: Никифорова Л . Ученики и учителя Горенко… С. 98. В монографии Аманды Хейт, биографическая часть которой представляет более-менее точную запись рассказа Ахматовой, об этом ключевом биографическом эпизоде 1906 г. сказано так: «Весной 1906 года Анна вместе с тётушкой поехала в Киев держать экзамены в гимназию. <���…> Анна выдержала экзамены и вернулась на лето в Евпаторию. Гумилёв, который после окончания в июне гимназии собирался в Париж, приехал повидать Ахматову, и они помирились» ( Хейт А . Анна Ахматова. Поэтическое странствие. М., 1991. С. 29).

Гумилёв Н. «Одиноко-незрячее солнце смотрело на страны…»

Зимой 1905/06 гг., во время крестьянских беспорядков, в поместье Берёзки под Рязанью, где постоянно отдыхал в летний сезон Степан Яковлевич Гумилев с семейством, случился поджог, двор выгорел и в мае-июне 1906 г. там вовсю шёл ремонт. За рабочими надзирала только Александра Сверчкова, но со сводною сестрою Гумилёв был очень дружен и полагал договориться с лёгкостью. В её «Записях о семье Гумилёвых» сохранились подробности: брат приехал не один, а со своим приятелем по Николаевской гимназии, Алексеем Ягубовым. Тот давно сох по дочери какого-то рязанского инспектора. Девицу почему-то тиранили, отказывая во встречах и переписке. План друзей заключался в том, чтобы, совместными усилиями, доставить в Берёзки Ахматову из Евпатории и инспекторскую дочку из Рязани, повенчаться одновременно в ближайшем сельском храме – а там будь, что будет. Профессиональный педагог, Александра Сверчкова, по её словам, употребила всё своё учительское красноречие, убеждая Ягубова оставить инспекторскую дочку в родительском доме и искать других путей к счастливому брачному союзу. Действовала умудрённая жизнью Александра Степановна тактично и хитро. Через несколько дней Ягубов потерял решимость и покинул Рязанскую губернию ни с чем. Но Гумилёв, проводив друга, всё-таки отправился в Крым. Возможно, Сверчкова понимала, что брата ей не остановить, а Ахматовой, в отличие от невесты Ягубова, терять уже нечего.

По данным В. Я. Черных Эразм Александрович Змунчилла (1863–1917) жил в Конотопе, был женат, имел двух сыновей – Игоря и Эразма. Игорь Эразмович Змунчилла (1890–1945?) происходил из дворян Подольской губернии, окончил Полтавский кадетский корпус, Николаевское кавалерийское училище и авиационную школу в Севастополе; перед Первой мировой войной стал летчиком, командовал эскадрильей в Добровольческой армии, эвакуировался с войсками Врангеля из Крыма; в конце Второй мировой войны пропал без вести. У него были сыновья Александр и Владимир. Владимир Игоревич Змунчилла (1928–1992) родился в Югославии, окончил Русский кадетский корпус в г. Бела Црква; после войны переселился в Канаду, был «кем-то вроде адъютанта» у великой княгини Ольги Александровны и её мужа Н. А. Куликовского; имел двух сыновей Игоря и Эразма и дочь Татьяну. Последняя работает генеральным менеджером филиала американской компании в Торонто (см.: Черных В.Я . О родственных связях семей Змунчилла и Горенко // Анна Ахматова: эпоха, судьба, творчество: Крымский Ахматовский научный сборник. Вып. 8. Симферополь, 2010. С. 79–92.

Анна Александровна Яворская (урожденная Змунчилла) после замужества жила в Польше, имела сыновей Константина, Георгия, Александра и дочь Екатерину.

Устный архаичный вариант произношения слова «Рождество», сохранявшийся в употреблении в начале XX в.

9 июля 1906 г., через два дня после назначения П. А. Столыпина председателем Совета министров, вышел Высочайший Манифест о роспуске I-й Думы, в котором, в частности, говорилось, что «выборные от населения, вместо работы строительства законодательного, уклонились в не принадлежащую им область». В тот же день петербургский Таврический дворец, где проходили заседания, был закрыт и оцеплен войсками. Часть депутатов переместилась в Выборг, где издала «Воззвание» с призывами к гражданскому неповиновению. Вскоре все мятежные депутаты были арестованы, приговорены к трём месяцам заключения и лишены избирательных прав. Новая, II-я Дума была созвана в феврале 1907 г.

В уже упомянутых воспоминаниях А. П. Беклемишева об этом семейном «революционном» инциденте рассказывается так: «В 1905 году Владимир Викторович написал статью в газете <���”Киевское Слово”>. Он был старый сотрудник газеты, во время русско-японской войны писал военные обозрения с приложением схем позиций и с рассуждениями о том, куда сунутся Того, Ноги и Камимура или куда отступит Куропаткин или Линевич под Ляояном или Мукденом. Но упомянутая статья 1905 года была другого характера, и в ней усмотрели призыв к ниспровержению существующего строя. Делу дан был законный ход, но ход медленный, и в 1907 году, когда можно было ожидать приговора, Владимир Викторович уехал за границу с женой и маленьким сыном Гогой. Они побывали в Париже, в Швейцарии и осели в Германии. <���…> Осенью 1907 года в Бланкенбурге Владимир Викторович решил окончательно возвращаться в Россию и отбыть наказание в крепости. По прибытии из-за границы он был посажен в одиночку, знакомой ему по студенческим временам Лукьяновской тюрьмы, в Киеве, которая засчитывалась в качестве “крепости”. Режим был не слишком строгий: он имел свидания и ему разрешалось получать книги. Анна Эразмовна, Виктор Модестович и Мария Антоновна остались на лето в Киеве, чтобы навещать Владимира Викторовича в тюрьме. <���…> Владимир Викторович был человеком очень тонкой нервной системы. Он много передумал за год “крепости” и, войдя в камеру социал-демократом большевиком, вышел из неё христианским социалистом».