Лу Синь - Повести и рассказы

Китайский фонетический алфавит (чжуинь цзыму) – состоял из 38 букв и был введен в 1913 г. для записи чтения иероглифов и унификации произношения, в дальнейшем подвергался некоторым усовершенствованиям (например, была добавлена еще одна буква). По своей графике этот алфавит напоминает простейшие иероглифы или их составные элементы.

В данном издании A-Q обозначено русскими буквами.

«Фамильные записи провинций» («Цзюньмин байцзясин») – одна из разновидностей книги «Байцзясин» («Сто фамилий»), по которой в старом Китае начинали учиться грамоте; после каждой фамилии в книге дается пояснение, из какой древней области происходит данная фамилия. Например, род Чжао происходит из Тяньинуя, род Цянь – из Пэнчэна и т. д.

Приставка «А» – употреблялась в именах при фамильярном обращении к собеседнику.

«Любители истории и текстологии». – К их числу причислял себя профессор Ху Ши (1891–1962), представлявший правое крыло в литературной революции периода «4-го мая» 1919 г. и в журнале «Новая молодежь». Отодвинув на второй план современные проблемы, Ху Ши занялся «упорядочением национальной старины», пропагандой американского прагматизма, выступал против распространения в Китае марксизма, призывал китайских ученых уделять больше внимания истории и текстологии.

В китайской деревне всегда имелся храм в честь местного бога-покровителя, чаще всего в честь особо почитаемого крестьянами бога земли, или бога земледелия.

Цунь – мера длины, один цунь равен 3,2 см.

По китайским народным представлениям, у бедных волосы тусклые, а у богатых – лоснящиеся.

«Будем считать, что меня побил мой недостойный сын…» – Всякое оскорбление старшего младшим, особенно отца сыном, рассматривается в китайской семье как тяжкое преступление против общепринятых норм морали, оно оборачивается позором для оскорбившего и возвеличивает оскорбленного. Оправдывая свое поражение, А-кью уподобляет себя отцу, оскорбленному недостойным сыном.

Чжуанъюань – так называли особо отличившихся среди выдержавших экзамены на высшую ученую степень цзиньши (буквально «вступающий на службу»), которая давала право ее обладателю претендовать на должность в столице.

«Старик потерял лошадь…» – поговорка, основанная на рассказе, приводимом в книге «Хуайнаньцзы» (II в. до н. э.). У одного старика, жившего при пограничном палисаде, пропала лошадь. Соседи стали выражать ему сочувствие, на что старик заметил: «Как знать, а не к счастью ли это?» И верно, несколько месяцев спустя лошадь вернулась и привела с собой другую лошадь – гуннского скакуна. На поздравления соседей старик ответил словами: «Как знать, а не к несчастью ли это?» Вскоре сын старика, объезжая новую лошадь, упал и сломал себе ногу. Соседи пришли выразить сочувствие, но старик сказал им: «Как знать, а не к счастью ли это?» Через год в Китай вторглись кочевники, и почти все здоровые молодые люди из приграничных областей погибли в сражениях, а сын старика из-за сломанной ноги не пошел на войну и уцелел. Так счастье оборачивалось несчастьем, а несчастье – счастьем.

«Молодая вдова на могиле» – популярная пьеса шаосинского местного театра.

Во время церемонии жертвоприношения в храме Конфуция в жертву приносились норова, баран и свинья, при этом корова считалась главным жертвенным животным.

Благородный муж (нзюньцзы) – человек, отличающийся высокими нравственными качествами, предписанными конфуцианским этико-моральным кодексом. А-кью хочет самому себе казаться таким «благородным мужем».

В старом Китае среди народа существовало представление, будто иностранцы, в отличие от китайцев, ходят не сгибая колен.

«Похоронный посох» – палка, на которую во время похорон родителей надлежало опираться сыну, поскольку предполагалось, что он от горя физически ослабевает и не может твердо держаться на ногах.

Маленьким детям в Китае бреют голову, оставляя на макушке два пучка волос.

Буддийские монахини, так же как буддийские монахи, наголо бреют голову.

«Слуга ваш поистине трепещет…» – традиционные формулы вежливости, которыми чиновники заканчивали доклады императору.

Жертвоприношения, совершаемые в честь родителей в храме предков пли перед домашним алтарем, рассматривались как важное проявление сыновней почтительности.

«Из трех ендов непочитания родителей…» – цитата из конфуцианской канонической книги «Мэн-цзы». Человек, не имеющий потомства, совершает преступление по отношению к своим предкам: после его смерти некому будет совершать обряд жертвоприношения предкам.

«Дух Жо-ао будет голодать» – «выражение, восходящее к истории, рассказанной в „Цзочжуань“. Некий Цзы-вэнь из рода Жо-ао, служивший при дворе в государстве Чу, потребовал, чтобы его младший брат Цзы-лян убил своего сына Юэ-цзяо, походившего внешне и голосом на дикого зверя, ибо в противном случае всему роду Жо-ао грозила гибель и могло случиться, что не осталось бы никого, кто бы мог кормить души предков рода Жо-ао, обитавшие в загробном мире. В представлении древних китайцев, души умерших также требовали пищи, ради чего, собственно, родственники умерших и совершали в их честь жертвоприношении.

«…не сумел сдержать себя…» – немного перефразированное выражение, встречающееся в конфуцианских канонических книгах «Мэн-цзы» и «Шуцзнн» («Книга преданий»).

Династия Шан – правила Китаем в 1766–1122 гг. до н. э.

Да-цзи – любимая наложница последнего шанского царя Чжоу-синя, жестокого и развратного тирана; она поощряла его дикие оргии и отвлекала от государственных дел, поэтому в китайской традиционной историографии Да-цзи нередко объявлялась виновницей гибели династии Шан.

Династия Чжоу – правила Китаем в 1122 – 249 гг. до н. э.

Бао Сы – любимая наложница чжоуского царя Ю-вана (VIII в. до н. э.), подаренная ему жителями местности Бао. Предаваясь пирам с любимой наложницей, Ю-ван совершенно забросил государственные дела. Рассказывают, что Бао Сы никогда не смеялась, и Ю-вану никак не удавалось ее развеселить. Однажды он приказал зажечь на городской стене сигнальные костры, оповещающие о нападении врага. Вассальные князья и воеводы поспешили в столицу. И тут Бао Сы рассмеялась, довольная шуткой государя. Но в другой раз, когда на столицу действительно напали войска инородцев и Ю-ван зажег сигнальные костры, никто из князей и воевод не пришел на помощь, считая, что сигнал тревоги подан по прихоти Бао Сы. Чжоуская столица пала, войска Ю-вана были разбиты, а он сам и Бао Сы – убиты.