Антон Фридлянд - Запах шахмат

Я оглядываю стены комнаты, и непонимание, неприятие ситуации пронизывает меня до кончиков нервов.

Мухина ставит тарелку рядом с компьютером. Она улыбается – довольна проделанной работой.

– Что это? – спрашиваю я.

– Это блинчики с ничем.

К телефону подошла Вера.

– Звонил Ренуар, – сказала она, повесив трубку. – Он через пол часа ждет тебя в ресторане, принадлежавшем Дали. Чуть позже к вам присоединится Ван Гог. Я останусь здесь, поедешь с Гогеном.

– С этим придурком?

– Да, со мной, – придурок, оказывается, уже вошел – у него был ключ. – Я – твой телохранитель.

– Тогда я могу быть спокоен. Что бы мне одеть, Вера?

Мы подъехали к ресторану раньше Ренуара. Гоген поговорил с администратором, довел меня до столика и отодвинул стул, помогая сесть. Сам он занял место за стойкой бара.

Трое мужчин и две девушки за соседним столиком принялись меня разглядывать. Я углубился в меню. Мне не нравилось в этом ресторане – он был слишком светлым и ярким.

Официант принял заказ и на секунду замешкался. Видно было, что он хочет о чем-то спросить. Я кивнул ему.

– Вы брат Сальвадора? – выдавил он.

– Если да, то что?

– Не подумайте, что я… Он оставил для Вас кое-что.

– Что именно?

– Я принесу вместе с выпивкой.

Официант исчез.

Гоген вопросительно посмотрел на меня, ерзая на высоком стуле. Слишком долгий разговор с официантом? Я пожал плечами.

– Привет, Альбрехт!

Ренуар полез ко мне с объятиями, хотя мы не виделись несколько часов. Сто процентов, голубой.

– Ты уже заказал выпить, Альбрехт? Что ты заказал? Твой брат пил только текилу.

Официант подошел снова, чтобы принять у нас заказ. Он ничего не отдал мне – сделать это незаметно от Ренуара было невозможно.

– У меня есть вопросы к тебе и к Винсенту, – сказал я, когда официант отошел.

– Винсент скоро будет, но все равно спрашивай.

Я положил на стол листок бумаги с четырьмя вопросами. Огюст достал из кармана пиджака яйцевидную ручку и, сделав на листке несколько росчерков, вернул его мне.

1. Что мне делать, если я встречу знакомых? – Ничего.

2. Могу ли я увидеть родителей? – Нет.

3. Что известно об Альбрехте Дали? – Ничего.

4. Обладает ли Альбрехт Дали правом наследования по отношению к Сальвадору Дали? – Да.

– Забудь о знакомых и друзьях, – сказал Ренуар, пряча ручку. – Там, где тебе предстоит бывать, ты их не встретишь. А если встретишь, не узнаешь, спрячешься за ним, – он кивнул в сторону Гогена. – Родители… Нет. Альбрехт Дали – Сальвадор не любил говорить о нем, поэтому мы не знаем о нем ничего. Не только мы, никто не знает, – он сделал ударение на слове «никто». – Что касается наследства… Согласно завещанию брат Сальвадора наследует его движимое и недвижимое имущество. Речь идет об автомобилях и квартирах, принадлежавших Дали. Что касается его сбережений, то все до копейки было передано некому фонду со счетом на Мальдивах. Нет сомнений, что это – фонд Тренинга.

Я поперхнулся.

– Я тоже был удивлен, – признался Ренуар. – Как ты понимаешь, речь идет об очень больших деньгах.

– А доли в бизнесах унаследовали компаньоны? – поинтересовался я.

– Точно, – ответил Ренуар. – Завтра тебе нужно будет встретиться с юристом, который занимается завещанием.

– Но ведь у меня нет ни одного документа, который подтверждает, что я… Что я его брат.

– Хорошо, что напомнил, – Огюст положил на стол небольшой конверт. – Распечатаешь потом. Здесь свидетельство о рождении и паспорт. Кстати, ты – гражданин Германии, и это еще одна сложность для наследования. Но юристы разберутся. А вот и Винни!

Администратор и некоторые из сидящих за столиками поприветствовали вошедшего Ван Гога.

– У меня десять минут, – сказал он, усевшись напротив меня и отогнав жестом официанта. – Я принес последнюю записку твоего брата. Пожалуйста, не удивляйся, а постарайся вникнуть в то, что там написано.

Он протянул мне лист, вырванный из книги карманного формата. Лист обладал широкими полями, на которых и разместилось предсмертное послание Сальвадора Дали. Оно состояло из двух слов.

Я пробежал глазами текст, потом прочитал его еще раз.

– Обвинение в самоубийстве? – спросил я.

– Мне так не кажется, – ответил Ван Гог. – Я каждый день просыпаюсь с мыслью о его записке.

– Что ты имеешь в виду?

– Прочитай еще раз, – посоветовал он. – На следующей записке, которую оставит Пикассо, может быть написано мое имя.

Я сложил листок вдвое – так, как вначале.

– Я возьму это, ладно?

– ОК, – сказал Ван Гог.

Я спрятал листок.

– И что мне делать? – спросил я Винсента.

– Сейчас или вообще?

– Сейчас. Вообще.

– Сейчас – ешь. Вообще – живи своей жизнью (слово «своей» прозвучало как бы в кавычках), общайся с людьми, заводи новые знакомства.

– Знакомства с кем?

– Ты не волнуйся, Альбрехт, – посоветовал Ренуар. – К тебе люди сами потянутся. Я думаю, все друзья Сальвадора захотят познакомиться с его братом.

– Где здесь туалет? – спросил я.

– Нервничаешь? – Ван Гог дружелюбно улыбнулся. – Гоген тебя проводит.

Закрыв дверь, я положил записку, оставленную Дали, на сушилку для рук и перечитал слова снова.

Я среди безумцев.

Нужно бежать.

Я вышел из туалета. Гогена по близости не было – вернулся к стойке. Быстрым шагом я через подсобные помещения, мимо поваров, поварят и посудомоек вышел в заплеванный двор, затем, через подъезд, на улицу.

«Пабло Пикассо», – было написано в записке Дали.

– Аэропорт, – сказал я таксисту.

Пусть даже Германия.

Так я оказался на трассе, ведущей в аэропорт – когда я сказал таксисту, что у меня нет денег, он высадил меня там, где услышал эту новость. Я перешел трассу и отправился в сторону города – насчет Германии я действительно психанул, нужно пересидеть в Киеве, достать денег, а потом уже спасаться от компании самоубийц.

Через двадцать минут я обогнал человека, который шел в том же направлении, что и я. Это был старый индус, судя по всему, бомж. Он жестом попросил сигарету, и я протянул ему открытую пачку. Дед спрятал пачку в свою котомку и приветливо заулыбался мне беззубым ртом.

– Вы говорите по-русски? – спросил я.

Индус кивнул.

– Можно мне одну сигарету из той пачки, которую я Вам дал?

Он закивал и протянул мне замусоленную сигарету. Это была сигарета не из моей пачки, но я взял ее.

– До встреч, – сказал индус без акцента и свернул на проселочную дорогу.

Через сотню шагов возле меня резко притормозил синий фольксваген. За рулем сидела девушка.

– Ты в город? Садись!

Я сел в машину. Девушка оказалась проституткой.