Тихон (Шевкунов) - Несвятые святые и другие рассказы

— Как же вы, Георгий Александрович, дерзаете уехать с похорон Божией Матери? — поразился он. — Ни за что вас не благословлю! Вот помолитесь сегодня вечером на погребении, а после этого и уезжайте.

— Ах так?! — возмутился я. — Ну как хотите! И вообще, главный праздник, Успение, уже прошел. А благословение я спокойно возьму у кого-нибудь из монастырских батюшек.

Сказав это, я развернулся и направился прочь. Но, на беду, мне так и не встретился ни один священник. Все готовились к долгой вечерней службе или были где-то на послушаниях. Времени до поезда оставалось немного, и, махнув рукой, я поспешил к автобусу. На автовокзале меня ждала еще одна неожиданность: билетов до Пскова не было. Но и это меня не остановило. Я упросил кассиршу, и она наконец отыскала мне билет на самый неудобный рейс: автобус хотя по расписанию и поспевал к моему поезду, но до Пскова делал длинный крюк через окрестные деревни. Я уселся в первом ряду у окошка, и вскоре передо мной замелькали мокрые от дождя деревянные дома и печальные северные пашни.

Настроение было скверное. Хуже не придумаешь. На сердце лежала тяжесть от ссоры с отцом Рафаилом, которого я все-таки очень любил. И еще, конечно, совесть обличала, что я взял да и уехал с Погребения Плащаницы. И благословения на дорогу так и не взял… «До чего я дожил!» — проносилось у меня в голове, пока мы тряслись в еле тащившемся допотопном автобусе. Совершив объездной путь по окрестным селам, мы выехали на псковскую дорогу и автобус побежал резвее.

Мы миновали поворот на Печоры, когда на шоссе прямо под моим окном наш автобус начал обгонять красный «Жигуленок». Я следил за ним рассеянным взглядом и видел, как «жигуленок» припустил, но после обгона вдруг резко вывернул вправо и оказался под колесами нашего «Икаруса». Раздался пронзительный скрежет металла, завизжали тормоза. Пассажиров бросило вперед. Все закричали… А громче всех закричал я, мгновенно потрясенный страшной догадкой:

— Это из-за меня-я!!!

Может, это глупо и смешно, но я, когда вспоминаю эту давнюю историю, до сих пор уверен, что случившееся произошло по моим грехам, из-за моего упрямства и непослушания. А тогда, в общей панике, на мой крик никто не обратил внимания.

Автобус еще несколько метров протащил машину перед собой по асфальту и остановился. Наш водитель открыл двери и бросился к раздавленному автомобилю. Автобус буквально нависал над грудой измятой легковушки. За водителем выбежали пассажиры. От ужаса все замерли на месте перед искореженным «Жигуленком». Вдруг его дверь, скрипя, приоткрылась и оттуда выскочил огромный черный ньюфаундленд. Пес пронзительно заскулил и сразу дал стрекача по шоссе. Я в жизни не видел, чтобы у собаки, даже когда она очень испугана, был так поджат хвост — под самое горло. Вслед за ньюфаундлендом из машины показалась девочка лет двенадцати. Слава Богу, она была совершенно цела! Девчонка закричала вслед убегающей собаке: «Принц! Принц! Ко мне!» — и помчалась за псом.

Наш водитель помог выйти шоферу. Больше в машине никого не оказалось. У мужчины с виду тоже серьезных повреждений не было — его только трясло после аварии, а на лице алели свежие ссадины. «Жигуленок» бедняги был безнадежно изуродован.

Вышедшие из автобуса пассажиры, поняв, что все живы и здоровы, облегченно переговаривались. Но я вдруг еще больше разозлился на свою судьбу. Вместе с десятком моих спутников я принялся голосовать встречным автомобилям в надежде доехать до Пскова. Меня прямо-таки заклинило от упрямства: все равно будет по-моему! Я уеду в Москву во что бы то ни стало!

Так я голосовал и прыгал на шоссе минут пятнадцать, но никто из водителей не остановился, видя, что желающих добраться до Пскова у нашего автобуса скопилось слишком много. В конце концов я взглянул на часы и понял, что не успеваю на поезд ни при каких обстоятельствах.

А через несколько минут рядом с местом аварии остановился встречный автобус, шедший из Пскова, и водитель предложил желающим доехать до Печор. Ничего другого не оставалось, и скоро я был доставлен туда, откуда недавно так постыдно бежал.

В монастыре уже шла служба Погребения Плащаницы Божией Матери. По традиции, это происходило под открытым небом на площади у Михайловского собора. Я разыскал отца Рафаила. Увидев меня, он ничуть не удивился.

— А, Георгий Александрович, это вы!

— Простите, батюшка! — сказал я.

— После службы поедем в гости к Старчишке?

Я кивнул, встал рядом, и больше мы от молитвы не отвлекались.

***

Как-то, когда я был уже на послушании в Издательском отделе, митрополит Питирим попросил меня отвезти в Псково‑Печерский монастырь его родных — сестру, ее дочь и двух своих внучатых племянниц. Сестра митрополита Ольга Владимировна была замечательным архитектором, ее дочь тоже занималась архитектурой, а девочки оканчивали школу. Все они, конечно, были глубоко церковными людьми, но общались в основном с московскими священниками и архиереями и никогда ничего подобного Печорам не видели.

Полные впечатлений после монастыря и особенно от встреч с отцом Иоанном, они возвращались в Москву. В поезде я так много рассказывал им о наших приключениях с отцом Рафаилом и с отцом Никитой, что, когда мы приблизились к Порхову, где как раз тогда служил отец Рафаил, мои спутницы сказали, что с удовольствием повидали бы таких удивительных батюшек. Я отвечал, что от отца Рафаила и отца Никиты всего можно ожидать, и кто знает, может, мы и сейчас с ними встретимся. Дамы с недоверием отнеслись к моим словам, но я на всякий случай вышел в коридор — посмотреть: а вдруг мои друзья и вправду объявятся на вокзале?

И это «вдруг», конечно, произошло! Стоянка в Порхове была всего две минуты. Когда состав уже тронулся, на перрон вылетели отец Рафаил и отец Никита и помчались за уходящим поездом. Я закричал им, замахал руками, и они благополучно запрыгнули на подножку нашего вагона.

Оказалось, они собрались в Москву за запчастями к автомобилю и у них на двоих был только один билет в плацкарте. Зато у меня как раз оказался лишний билет.

Когда я торжествующе предстал перед моими спутницами вместе с двумя монахами, они не могли поверить, что перед ними те самые отец Рафаил и отец Никита. Дамы пригласили батюшек к столу, выложили все свои дорожные припасы и заказали чай.

Взявшись за подстаканник, отец Рафаил почувствовал себя в своей тарелке. Дамы забросали его вопросами. Между прочим спросили и о трудностях жизни на отдаленных приходах в псковских лесах.

— В деревне у отца Никиты медведи иногда заходят прямо на крыльцо храма! — поведал отец Рафаил, прихлебывая чай.

— Неужели прямо на крыльцо? — поразились дамы, с уважением посмотрев на застенчивого отца Никиту.