Гильермо Саккоманно - Человек из офиса

Так отозвались о романе испанские писатели. А чем интересен этот роман нам, русским читателям? Прежде всего тем, что это свидетельство искреннего увлечения русской литературой XIX — начала XX веков, как не устает повторять сам автор, который во многих интервью называет свое произведение «русским». Гоголь, Достоевский, Чехов ощущаются на каждой странице романа. Но это вовсе не подражание, даже не продолжение традиции, это глубинная основа, на которой автор строит свое новаторское произведение. Наверное, придется признать, что тему «маленького человека», такую важную для русской литературы, закрыл писатель аргентинский. Оказывается, изменился сам «маленький человек». Мы сочувствовали оставшемуся без шинели Акакию Акакиевичу и прочим униженным и оскорбленным, но уже смеялись над Хамелеоном и унтером Пришибеевым. У Саккоманно же мы находим нечто совершенно новое, его «герою», который подобно Акакию Акакиевичу ходит в потертом пальто, невозможно сочувствовать, хотя и он жертва бездушного общества. Но такой человек и сам не остановится перед подлостью, предательством и даже убийством.

Роман, задуманный еще во времена диктатуры военных и не раз переписанный, отличается почти детективной остротой сюжета и новым осознанием миропорядка. Новизна отразилась и на форме повествования. Это поток отстраненного сознания, писатель как бы держит на ладони своего героя, изучая его образ мысли, его отношения с другими персонажами романа, весь роман написан от третьего лица, человек из офиса даже не имеет имени, — более того, у него есть возникший в его воображении двойник, который тоже «он», они вступают в спор, но аргументы одного трудно отличить от доводов другого — и это автор делает намеренно. Язык романа отличается крайним минимализмом, нет ни одного лишнего прилагательного, ни одного словесного украшения — он четок, как судебный протокол, фиксирующий не самые приятные события жизни людей и общества. Именно поэтому тут нет прямой речи, которая заменяется как бы цитатами.

Персонажи романа живут в реальном и одновременно фантастическом времени и мире. Узнается, конечно, Буэнос-Айрес, его подземка, его улицы — авениды, остающиеся безымянными, как и все его обитатели. Но по этим улицам громыхают танки в поисках террористов, бегают стаи клонированных собак, о стекла небоскребов разбиваются летучие мыши, в небе патрулируют боевые вертолеты, а день не отличается от ночи. Это город под властью железной пяты, где жить, казалось бы, невыносимо, но человек из офиса живет. Он приспособился. Единственное, что его не устраивает, — это собственная незначительность, никчемность. Не придаст ли ему уверенности в себе любовь к женщине? Но и любовь в этом мире — такая же обманка, как товары в порношопах. Искать спасения в вере? Или надеяться на бегство в далекие края? Но оказывается — решать не ему.

Кумбия — колумбийский народный танец. — Здесь и далее примеч. пер.

Кена, чаранго — музыкальные народные инструменты индейцев кечуа и аймара (сопоставимые с флейтой Пана и гитарой).

Тальерини — одна из разновидностей итальянских макаронных изделий.

Эрнст Графенберг (1887–1957) — немецкий гинеколог, описавший особую зону во влагалище, стимуляция которой приводит к оргазму.

Фистинг (от англ. fisting) — вид сексуальной практики с введением пальцев или кулака в вагину.

Эмпатия (греч. empatheia — сопереживание) постижение эмоционального состояния другого человека.

Песня «Ласточка» была написана в изгнании мексиканским композитором Нарсисо Сарраделем в 1866 г. Стала самой популярной у мексиканцев песней на тему тоски по родине. Пер. Марии Фаликман.

Мескаль — крепкий мексиканский алкогольный напиток из сока агавы.

Андрогин — существо, соединяющее в себе признаки мужского и женского пола.

Когда плоть умрет (лат.). Слова заключительной строфы католического песнопения «Stabat Mater dolonosa» (лат.). — «Стояла мать скорбящая».

Братья (португ.).

Бог (португ.).

Грехи (португ.).

Пс. 26(25):2.

Пс. 6:7.

Иона 2, 4-11.