Раймон Кено - Упражнения в стиле

В автобусе маршрута S, в час пик. У одного типа лет двадцати пяти фетровая шляпа со шнурком вместо ленты и слишком длинная шея, как будто ее специально растягивали. Люди выходят. Тип, о котором идет речь, возмущается: обвиняет своего соседа в том, что тот толкается всякий раз, когда кто-то протискивается мимо. Ноющий тон с претензией на угрозу. Как только увидел освободившееся место, сразу к нему бросился.

Два часа спустя встречаю его на Римской площади, перед вокзалом Сен-Лазар. Он — с приятелем, который ему говорит: «Пришил бы ты пуговицу к своему плащу». Он ему объясняет, где (разрез плаща) и почему.

В середине дня, в полдень, я заходил и поднимался на заднюю площадку и платформу едва ли не битком набитого и почти переполненного общественного средства передвижения, автобуса маршрута S, который идет от площади де ла Контрэскарп до ворот Шамперре. Я увидел и заметил одного довольно смешного и изрядно гротескного молодого человека, или пожилого подростка с худым горлом и тощей шеей, на котором был головной убор, а именно шляпа, обмотанная какой-то веревкой, то есть шнурком. В толкотне и давке он говорит и произносит слезливым и ноющим голосом и тоном, что его сосед и попутчик специально и умышленно его толкает и пихает каждый раз, когда кто-то вылезает и выходит. Высказав и проговорив это, он направляется, устремляясь, к освободившимся и опустевшим месту и сиденью.

Через два часа, спустя сто двадцать минут, я его вновь вижу и опять встречаю на Римской площади, перед вокзалом Сен-Лазар. Он в компании и в сопровождении друга-приятеля, который ему советует и подсказывает добавить и пришить еще один костяной кружок, то есть пуговицу, к его накидке, то бишь плащу.

Нас было немало, и передвигались мы сообща. Один молодой человек не очень умного вида перекинулся парой слов с господином, который находился рядом с ним, после чего прошел дальше и сел. Спустя два часа я встретил его снова; он стоял со своим товарищем, они говорили о тряпках.

В самый разгар дня прилипший к месиву из бочковых селедок, путешествующих в жесткопанцирном чудище с белесой мордой, какой-то цыпленок с ощипанной шеей прицепился к одной вполне миролюбивой рыбине и принялся сотрясать воздух своим жидким от негодования писком. Затем, клюнув на представившуюся возможность, упорхнул к освободившемуся местечку.

В тот же самый день я увидел, как на мрачном городском пустыре с него сбивали спесь по поводу какой-то пуговицы.

«Добавил бы ты еще одну пуговицу к своему плащу», — сказал ему приятель. Я увидел его беседующим посреди Римской площади, ранее наблюдая, как он жадно бежал к сиденью. Перед этим он возмущался поведением другого пассажира, который, по его словам, толкал его всякий раз, когда кто-то выходил. На этом худосочном молодом человеке была смехотворная шляпа. Это происходило на площадке автобуса S, который был переполнен в середине того дня.

И как только нам удалось втиснуться на площадку этого автобуса?! До чего же глупый и смешной вид был у того парня! Что он делал? Пытался затеять ссору с дядькой, который — так заявлял этот напыщенный юнец — его толкал! А потом не нашел ничего лучшего, как быстро занять освободившееся место! Вместо того чтобы уступить его какой-нибудь даме!

Угадайте, кого я встретил через два часа у вокзала Сен-Лазар! Того же самого пижона! Он еще получал советы по поводу своей одежды! От своего приятеля!

Просто не верится!

Мне казалось, что я погружен в какую-то перламутровую дымку вместе с окружающим меня множеством расплывчатых очертаний, среди которых все же довольно отчетливо вырисовывался силуэт молодого человека, чья слишком длинная шея словно уже сама по себе свидетельствовала о трусливом и в то же время ворчливом характере ее владельца. Ленту на его шляпе заменяла витая веревка. Чуть позже он спорил с каким-то индивидуумом, — которого я не сумел различить, — после чего, словно испугавшись, исчез во мраке какого-то прохода.

Во второй части сна я видел, как он идет под ярким солнцем перед вокзалом Сен-Лазар. Он — с попутчиком, который ему говорит: «Пришил бы ты еще одну пуговицу к своему плащу».

Тут я и проснулся.

Когда наступит полдень, ты окажешься на задней площадке автобуса, где среди толпящихся пассажиров заметишь чудаковатого юнца: костлявая шея и мягкая шляпа без ленты. Этот малый будет чувствовать себя не очень комфортно. Ему покажется, что всякий раз, когда протискиваются входящие и выходящие пассажиры, один мужчина его нарочно толкает. Он ему об этом скажет, но тот с презрением ничего не ответит. Оробев, чудаковатый юнец от него ускользнет и усядется на свободное место.

Ты увидишь его чуть позднее на Римской площади, перед вокзалом Сен-Лазар. Его будет сопровождать друг, и ты услышишь следующие слова: «Твой плащ плохо застегивается, тебе надо бы пришить еще одну пуговицу».