Сергей Есин - Имитатор

Теперь стены пошли в наступление. Сдвигаются? Пошли! Раздавить меня?

Не выйдет, господа хорошие. Я пока на коне. Я пока за столом. За императорским столом.

Я выпрямляю спину. Делаю значительное лицо. Это уже не просто Семираев, а нечто великое, могучее, грозное. Я чувствую, как и стол подобрался подо мной, трепещет, налился силой.

Да, я не желаю жить в одной комнате с этой швалью на стенах. Предавать в трудную минуту. Но! Поехали! Пошел, стол!

Стол подчинился моему приказу: медленно, как конь командующего на параде, он разворачивается на одном месте и не спеша, фронтом двигается к огромному трехстворчатому окну. Мимо проплывают злобные лица ненавистных портретов.

Сейчас раздастся звон стекла. Но нет. Окна внезапно распахиваются, трепеща занавесками.

По-прежнему сидя в кресле за столом, эдакой колесницей я выкатываюсь в сад. Я сижу с прямой спиной, положив кисти рук на синюю столешницу. Стол, как летающее блюдце, покачался над кустарником, над посеревшим снегом и медленно, будто вдоль по горке, пошел вверх. Это предназначено мне судьбой – все выше и выше.

Внизу просматривается графский, совсем маленький, как макет, дворец, замерший пруд, ниточка электрички. Спиралью огненной галактики мелькнул город, потом расплылись очертания страны. Вот завертелся арбуз земли. Темно.

Туман клубится, как в бане. Не видно даже бронзового бордюрчика. Ветер холодит щеки. Непривычно тихо, как в колодце. А может быть, я уже на том свете? Я уже тень, которая ищет своего перевозчика? Мне страшно. Бо-юсь!

Возьмите мою бессмертную душу, но отдайте мне мое тело. Живое, теплое. Я не хочу жить в пустоте. Не мо-гу!

Хоть бы что-нибудь на горизонте. Хоть звездочка. Хоть бы раздался свисток милиционера. Ничего.

И вдруг я слышу родное, знакомое и любимое. Я узнаю по голосу. Так поет только моя знакомая, замечательная птица. Ворона, ты где? «Я здесь», – раздается внизу, подо мною. Судьба зовет. Я срываюсь со своего кресла. И вдруг чувствую, что лечу.

Мои руки уже не так судорожно молотят воздух. Они обросли тяжелыми перьями, превратились в крылья, и я взмахиваю ими медленно, на вздохе. Я лечу все ниже и ниже.

Вот уже земля мерцает, усадьба с распахнутым, несмотря на зиму, окном.

Теперь я лечу низко, почти над сугробами, лесами, холодными парками, и, только почувствовав запах гари, резко иду вниз.

Тлеет среди мусора костер. Здесь все, такие же, как и я, черные, тупоносые птицы. Мы, вороны, самая мужественная и самостоятельная тварь на земле.

Я складываю крылья, озираюсь, делаю шаг, другой. Что-то клюю. Хорошо. Спокойно. Я наконец-то счастлив. Я пришел к себе. Я занят делом. Мне не нужно никем казаться. Ворона – самая мужественная и полезная птица.

Я успокаиваю себя: ворона – санитар природы.