Антон Чехов - Безотцовщина

Анна Петровна. Жестокий, нелюбезный… Можно ли заставлять ждать себя так долго? Ведь вы знаете, как я нетерпелива? Дорогая Александра Ивановна (Целуется с Сашей.)

Платонов. Вот мы и не дома, наконец! Слава тебе, господи! Шесть месяцев не видели мы ни паркета, ни кресел, ни высоких потолков, ниже даже людей… Всю зиму проспали в берлоге, как медведи, и только сегодня выползли на свет божий! Сергею Павловичу! (Целуется с Войницевым.)

Войницев. И вырос, и пополнел и… черт знает чего только… Александра Ивановна! Батюшки, как пополнела! (Жмет Саше руку.) Здоровы? Похорошела и пополнела!

Платонов (пожимает руку Глагольеву) . Порфирий Семенович… Очень рад вас видеть…

Анна Петровна. Как поживаете? Как живете-можете, Александра Ивановна? Да садитесь же, господа! Рассказывайте-ка… Сядем!..

Платонов (хохочет) . Сергей Павлович! Он ли это? Господи! Где же длинные волосы, блузочка и сладенький тенорок? А ну-ка, скажите-ка что-нибудь!

Войницев. Я дурандас. (Смеется.)

Платонов. Бас, совершенный бас! Ну? Сядем… Подвигайтесь-ка, Порфирий Семеныч! Я сажусь. (Садится.) Садитесь, господа! Ф-ф-ф… Жара… Что, Саша! Нюхаешь?

Садятся.

Саша. Нюхаю.

Смех.

Платонов. Человечьим мясом пахнет. Прелесть что за запах! Мне кажется, что мы уже сто лет не видались. Черт знает, как долго эта зима тянется! А вон и мое кресло! Узнаешь, Саша? На нем шесть месяцев тому назад просиживал я дни и ночи, отыскивая с генеральшей причину всех причин и проигрывая твои блестящие гривеннички… Жарко…

Анна Петровна. Я заждалась, терпение потеряла… Здоровы?

Платонов. Очень здоровы… Надо вам доложить, ваше превосходительство, что вы и пополнели, и чуточку похорошели… Сегодня и жарко, и душно… Я уж начинаю скучать за холодом.

Анна Петровна. Как они оба варварски пополнели! Экий счастливый народ! Как жилось, Михаил Васильич?

Платонов. Скверно по обыкновению… Всю зиму спал и шесть месяцев не видел неба. Пил, ел, спал, Майн Рида жене вслух читал… Скверно!

Саша. Жилось хорошо, только скучно, разумеется.

Платонов. Не скучно, а очень скучно, душа моя. За вами скучал страшно… Как кстати для меня теперь мои глаза! Видеть вас, Анна Петровна, после долгого, томительнейшего безлюдья и сквернолюдья — да ведь это непростительная роскошь!

Анна Петровна. Нате вам за это папироску! (Дает ему папиросу.)

Платонов. Merci.

Закуривают.

Саша. Вы вчера приехали?

Анна Петровна. В десять часов.

Платонов. В одиннадцать видел у вас огни, да побоялся зайти к вам. Небось утомлены были?

Анна Петровна. И что б зайти! Мы до двух часов проболтали.

Саша шепчет Платонову на ухо.

Платонов. Ах черт возьми! (Бьет себя по лбу.) Вот память-то! Что же ты раньше молчала? Сергей Павлович!

Войницев. Что?

Платонов. А он и молчит! Женился и молчит! (Встает.) Я забыл, а они и молчат!

Саша. И я забыла, пока он тут говорил… Поздравляю вас, Сергей Павлович! Желаю вам… всего, всего!

Платонов. Честь имею… (Кланяется.) Совет да любовь, милый человек! Чудо сотворил, Сергей Павлович! Я от вас такого важного и отважного поступка никак не ожидал! Как скоро и как быстро! Кто мог ожидать от вас такой ереси?

Войницев. Каков я? И скоро, и быстро! (Хохочет.) Я сам не ожидал от себя такой ереси. Вмиг, батенька, склеилось дело. Влюбился и женился!

Платонов. Без «влюбился» не проходила ни одна зима, а в эту зиму еще и женился, цензурой обзавелся, как говорит наш поп. Жена — это самая ужасная, самая придирчивая цензура! Горе, если она глупа! Местечко нашли?

Войницев. Предлагают место в прогимназии, да не знаю, как быть. Не хотелось бы мне в прогимназию! Жалованья мало, да и вообще…

Платонов. Берете?

Войницев. Пока еще решительно ничего не знаю. Вероятно, нет…

Платонов. Гм… Гулять, значит, будем. Три года прошло с тех пор, как вы кончили университет?

Войницев. Да.

Платонов. Так… (Вздыхает.) Бить вас некому! Нужно будет жене вашей сказать… Прогулять три хороших года! а?

Анна Петровна. Жарко теперь толковать о высоких материях… Мне зевать хочется. Чего ради вы так долго не являлись, Александра Ивановна?

Саша. Времени не было… Миша клетку починял, а я в церковь ходила… Клетка поломалась, и нельзя было соловья так оставить.

Глагольев 1. А в церкви же что сегодня? Праздник какой?

Саша. Нет… Ходила заказывать отцу Константину обедню. Сегодня именинник Мишин отец покойник, и неловко как-то не помолиться… Панихиду отслужила…

Пауза.

Глагольев 1. Сколько прошло с тех пор, как скончался ваш отец, Михаил Васильич?

Платонов. Года три, четыре…

Саша. Три года и восемь месяцев.

Глагольев 1. Ну-те? Боже мой! Как быстро время летит! Три года и восемь месяцев! Давно ли, кажется, мы виделись с ним в последний раз? (Вздыхает.) В последний раз виделись мы в Ивановке, присяжными заседателями оба были… И тогда же произошел случай, как нельзя лучше характеризующий покойника… Судили, помню, одного бедненького и пьяненького казенного землемера за лихоимство и (смеется) оправдали… Василий Андреич, покойник, настоял… Часа три настаивал, доводы приводил, горячился… «Не обвиню его, кричит, пока вы не присягнете, что вы сами не берете взяток!» Нелогично, но… ничего с ним нельзя было поделать! Утомились мы страшно по его милости… С нами тогда был и покойный генерал Войницев, ваш супруг, Анна Петровна… Тоже человек в своем роде.

Анна Петровна. Ну этот не оправдал бы…

Глагольев 1. Да, он настаивал на обвинении… Помню обоих, красных, клокочущих, свирепых… Крестьяне держали сторону генерала, а мы, дворяне, сторону Василия Андреича… Мы пересилили, разумеется… (Смеется.) Ваш отец вызвал генерала на дуэль, генерал назвал его… извините, подлецом… Потеха была! Мы напоили после их пьяными и помирили… Нет ничего легче как мирить русских людей… Добряк был ваш отец, доброе имел сердце…

Платонов. Не доброе, а безалаберное…

Глагольев 1. Великий человек был в своем роде… Я уважал его. Мы были с ним в прекраснейших отношениях!

Платонов. Ну а вот я так не могу похвалиться этим. Я разошелся с ним, когда у меня не было еще ни волоска на подбородке, а в последние три года мы были настоящими врагами. Я его не уважал, он считал меня пустым человеком, и… оба мы были правы. Я не люблю этого человека! Не люблю за то, что он умер спокойно. Умер так, как умирают честные люди. Быть подлецом и в то же время не хотеть сознавать этого — страшная особенность русского негодяя!