Карл Юнг - Очерки по психологии бессознательного (сборник)

Эту непревзойденную «упорядоченность» (Arrangement, по выражению Адлера) и открыло для себя «дитя малое», с успехом применяя его каждый раз, когда отец бывал дома. Надобность в нем отпала со смертью отца; ибо теперь наконец она была на вершине. Итальянца она отвергла сразу же после того, как он слишком подчеркнуто указал на ее женственность, напомнив тем самым о своей принадлежности к мужскому полу. Когда же представилась подходящая возможность выйти замуж, она полюбила и безропотно покорилась судьбе жены и матери. Покуда сохранялось ее вызывающее восхищение превосходство, все шло замечательно.

Но когда однажды у ее мужа появилось маленькое увлечение на стороне, тогда ей пришлось, как и раньше, обратиться к той же самой чрезвычайно эффективной «упорядоченности», опосредованной «игре мускулами», поскольку она вновь столкнулась с препятствием, на этот раз в муже, которое до этого в случае с отцом вышло из-под ее контроля.

Так выглядит суть дела с точки зрения психологии власти. Я боюсь, как бы читатель не оказался в положении того кадия, перед которым сначала выступил защитник одной стороны. Когда он закончил свою речь, кадий сказал: «Ты говорил очень хорошо; я вижу – ты прав». Но затем взял слово защитник другой стороны, и, когда он закончил, кадий почесал у себя за ухом и сказал: «Ты говорил очень хорошо; я вижу – ты тоже прав». Вне всякого сомнения, инстинкт власти играет чрезвычайно важную роль. Верно то, что невротические симптомы и комплексы также участвуют в «упорядочиваниях», которые с невероятным упорством и несравненной хитростью неумолимо преследуют свои цели. Невроз телеологически ориентирован (он имеет целевую ориентацию). В подтверждении этого – серьезная заслуга Адлера.

Какая из двух точек зрения правильная? Это непосильный вопрос. Нельзя просто наложить друг на друга оба объяснения, так как они абсолютно противоречат друг другу. В одном случае высшим и решающим фактом оказывается Эрос и его судьба, в другом – власть Эго. В первом случае Эго является лишь своего рода придатком Эроса и зависит от него; во втором случае любовь каждый раз оказывается лишь средством для достижения превосходства. Те, кто обладают властью Эго, по большей части в глубине души восстанут против первой версии; но те, кому важна любовь, никогда не смогут примириться со второй точкой зрения.

Несовместимость двух теорий, рассмотренных в предшествующих главах, требует поиска более высокой позиции по отношению к обеим, позиции, в которой эти теории могли бы прийти к единству. Мы не можем отбросить одну теорию, сделав выбор в пользу другой, каким бы удобным ни казался этот выход. Ведь, если непредвзято подвергнуть проверке обе эти теории, то окажется, что в обеих содержатся важные истины, и, как бы они ни были противоположны, они не должны исключать друг друга. Теория Фрейда настолько проста, что многие реагируют почти болезненно, когда кто-нибудь пытается ее оспорить или опровергнуть. Но то же самое справедливо и в отношении теории Адлера. Она тоже обладает очевидной простотой и не меньшей объясняющей силой, чем теория Фрейда. Поэтому не приходится удивляться тому, что последователи обеих школ упрямо цепляются за свои односторонние взгляды. По причинам, вполне по-человечески понятным, они не хотят отказаться от элегантной, «отделанной» теории в обмен на некий парадокс или, хуже того, заблудиться в путанице противоречивых точек зрения.

Итак, поскольку обе теории в значительной мере правильны, т. е. объясняют, по-видимому, свой материал, то из этого следует, что невроз должен иметь два противоположных аспекта, один из которых объяснен Фрейдом, а другой – Адлером. Но как это получается, что каждый исследователь видит только одну сторону и почему каждый настаивает на том, что именно он владеет правильным пониманием? Должно быть, это происходит потому, что в силу своих психологических особенностей каждый исследователь видит в неврозе прежде всего то, что этим особенностям соответствует. Нельзя допустить, что Адлер имел дело со случаями неврозов, совершенно отличными от тех, которые были рассмотрены Фрейдом. Оба явно исходят из одного и того же эмпирического материала; но так как они в силу своего психологического своеобразия видят вещи по-разному, то и развивают в корне различные взгляды и теории. Адлер наблюдает, как субъект, чувствующий себя подчиненным и неполноценным, пытается с помощью «протестов», «обустроенности» и прочих служащих достижению его цели ухищрений обеспечить себе иллюзорное превосходство, направленное в равной степени против родителей, воспитателей, начальства, авторитетов, ситуаций, институций и пр. Даже сексуальность может фигурировать среди его «инструментов». Этот взгляд строится на акцентировании субъекта, по отношению к которому идиосинкразия и значение объектов полностью исчезают. Объекты в лучшем случае рассматриваются как средства тенденций подавления. Думаю, не ошибусь, если скажу, что отношения любви и желания, направленные на объекты, тоже фигурируют у Адлера как существенные факторы; однако в его теории неврозов они не играют принципиальной роли, приписываемой им Фрейдом.

Фрейд наблюдает своего пациента в постоянной зависимости от значимых объектов и в отношении к ним. Отец и мать играют здесь большую роль; какие бы другие значимые влияния и обусловливающие факторы ни входили в жизнь пациента, они оказываются в прямой каузальной зависимости от этих первичных факторов. Оплот сопротивления («Piece de resistance») его теории – это понятие переноса, т. е. отношение пациента к врачу. Объект, всегда оцениваемый специфическим образом либо желанный, встречает сопротивление, и это следует образцу, усвоенному в раннем детстве пациента через его отношения к отцу и матери. То, что исходит от субъекта, есть, в сущности, слепое влечение к удовольствию; но это влечение всегда приобретает свои качества от специфических объектов. У Фрейда объекты имеют величайшее значение и обладают почти исключительно детерминирующей силой, тогда как субъект остается в высшей степени незначительным, являясь, по сути, не чем иным, как источником стремления к удовольствию и источником беспокойства. Как уже указывалось, Фрейд признает влечения Я, но уже сам этот термин указывает на то, что его представление о субъекте toto coelo [29]отличается от адлеровского, в котором субъект фигурирует как определяющий фактор.

Разумеется, оба исследователя рассматривают субъекта в его отношении к объекту; но насколько разным видится это отношение! Адлер делает акцент на субъекте, который вне зависимости от объекта пытается достичь собственной безопасности и стремится к верховенству; Фрейд же, напротив, делает упор лишь на объекты, которые в соответствии с их специфическим характером либо способствуют, либо препятствуют стремлению субъекта к удовольствию.