Ольга Красникова - Одиночество

Экзистенциальное одиночество прекрасно описал русский философ И. А. Ильин: «На дитя человеческое, приходящее в этот мир, негласно возлагается тяжкое испытание. Никто ничего не говорит ему об этом; он должен сам пережить ситуацию, осмыслить и справиться с нею… Задача гласит: по своему основополагающему принципу существования ты, как все люди, одинок в мире, ты должен понять это одиночество, принять его, подружиться с ним и духовно преодолеть его; оно ведь останется с тобою до конца дней твоих, но твой характер обретет благодаря ему силу, достоинство и доброту» [2] И. А. Ильин. Книга раздумий и тихих созерцаний. – М.: Альта-Принт, 2006. – С. 135. . С этим «врожденным» одиночеством невозможно бороться, от него нельзя убежать, но с ним можно научиться жить. Далеко не все люди осознают его, но те, кто не замечают или делают вид, что подобного одиночества не существует, пытаются спрятаться, рано или поздно вынуждены столкнуться с ним лицом к лицу.

Признавая существование экзистенциального одиночества – отдельности и отделенности человека от всех других людей, нельзя, повторим, отрицать тот факт, что никто не может считаться абсолютно одиноким: каждый человек является чьим-то ребенком, внуком, правнуком, соседом, одноклассником или коллегой. Даже отшельники, живущие в пустыне, имели отца и мать, возможно, братьев и сестер, учителей, друзей. Для христиан есть еще одна общность, к которой они принадлежат, – Церковь.

Единство Церкви – это ведь не какая-то установленная людьми традиция; Сам Христос хочет, чтобы верующие в Него были вместе. «Да будут все едино» (Ин. 17:21), – обратился Он к нам. Надо ли напоминать, что главное церковное богослужение – Литургия – в переводе с греческого звучит как «общее дело», и именно на Литургии верующий стремится соединиться в таинствах Церкви с Христом и с братьями и сестрами во Христе.

Конечно, сейчас далеко не каждый церковный приход представляет собой общину братьев и сестер – и это понятно, если учесть планомерное и жестокое уничтожение Церкви в ХХ веке. Но такие общины, где люди знают друг друга, помогают друг другу, вместе занимаются христианским служением, считают себя ответственными за свой храм, все-таки есть, и можно надеяться, что со временем их будет больше.

Но даже если человек живет в десятках километров от ближайшего храма, а на богослужении в последний раз был много лет назад, это не исключает его из огромной семьи братьев и сестер во Христе. Один священник, который много лет переписывался с пожизненно заключенным, рассказывал, как тот, читая Библию, молясь в одиночной камере и размышляя о Боге, встретился с Ним. Внешне ничего не произошло, условия – те же, но с этого момента его жизнь абсолютно изменилась: совершилось радикальное покаяние, теперь он больше не один, а его письма свидетельствуют о глубоком духовном опыте и помогают другим людям.

И в конечном итоге, даже если человек окажется на необитаемом острове, он все равно не останется один – с ним всегда будет Бог, независимо от того, верит ли человек в Бога или не верит, знает о Нем что-нибудь или не знает.

Некоторые из связей могут не ощущаться, не осознаваться, не признаваться, но отменить их не в силах никто. Это данность нашего существования. По-другому не может быть. И когда человек, выросший в детском доме, говорит, что у него нет родителей, – это абсолютно понятно: он говорит это с болью и горечью. Родители у него есть, просто он их не знал, он с ними не знаком. Но сказанные в порыве злости и отчаяния слова: «Он мне не отец! У меня нет с этим человеком ничего общего! Я его знать не хочу!» – искажают действительность и нарушают заповедь о почитании родителей. От боли и обиды, порой неосознаваемых, человек может отрицать очевидное – кровные узы и родство не зависят от чьего-то желания или поведения. И хотя родственники не всегда нам близки по духу и ценностям, тем не менее, как говорят в народе, «родная кровь – не водица». Но как же тогда, будучи включенным в такое количество разных отношений, человек умудряется, как «бедный Федотка», чувствовать себя одиноким, ненужным, покинутым? В нашей книге мы попытаемся найти ответ на этот непростой вопрос.

Есть еще один парадокс, на который необходимо обратить особое внимание: одинокий человек и человек, испытывающий чувство одиночества, – это не одно и то же. Существуют некоторые объективные критерии, по которым можно назвать кого-то одиноким: отдельное проживание, временное или продолжительное отсутствие родных и близких, различные социальные препятствия, мешающие общению (языковые, профессиональные и пр.), но все эти признаки совсем не означают, что человек страдает от того, что сейчас он одинок.

Интересно, что на переживание одиночества как недостатка общения в большей степени влияет представление об идеальных отношениях, чем реальное положение вещей. Идеал может быть связан с потребностью человека в общении, которая бывает как очень сильной, так и слабо выраженной. Если кто-то, кто нуждается в повышенном внимании или обладает открытым, общительным нравом, желанием щедро делиться собой с окружающими, в силу обстоятельств вынужден общаться с ограниченным кругом людей, он может испытывать одиночество и чувство невостребованности, нереализованности. Тому же, кому вполне достаточно одного-двух близких, общение одновременно с пятью знакомыми может показаться обременительным.

В формировании идеального представления о количестве контактов большую роль также могут играть социальные стереотипы: «Друзей должно быть много; если их мало, значит, с тобой что-то не так» или прямо противоположный: «Хороших друзей много не бывает, если их много, значит, эти отношения не могут быть полноценными». Если кто-то сильно зависит от внешних установок, то, будучи человеком общительным, он может начать искусственно ограничивать круг своего общения, страдая от одиночества; а другой, имеющий слабую потребность в контактах с людьми, будет заставлять себя «дружить», чтобы не прослыть нелюдимым чудаком, вместо того чтобы наслаждаться уединением. В вопросах общения все-таки лучше ориентироваться на внутренние критерии, а не на чьи-то представления о «норме».

Как правило, мучительное, разрушающее чувство одиночества связано не столько с внешними условиями, сколько с внутренними проблемами. Например, довольно часто переживание одиночества возникает из-за субъективной невозможности почувствовать эмоциональную связь с кем-то другим – и это еще одна сторона одиночества. Часто это объясняют неумением общаться или «нелюдимым характером», но причины лежат намного глубже (о причинах утраты или искажения социальной эмоциональной привязанности мы поговорим чуть позже – см. главу «Одиночество и социальная эмоциональная привязанность»).