Сергей Якуцени - Большая война

К тому же границы цивилизаций – этих культурных общностей наивысшего ранга, могут меняться. Жители Сибири и даже Урала еще в 17 веке ничего общего не имели с Россией.

Вся Латинская Америка не была Латинской до 18–19 веков. Даже и сегодня темный это вопрос, в какой степени Латинская Америка принадлежит к одной цивилизации с Испанией. Вопрос еще менее простой: относятся ли к одной цивилизации мексиканские индейцы и народы кечуа и аймара из Южной Америки. И у тех и у других – своя собственная духовная жизнь, свое социально-экономическое структурное формирование, свои религии, свои системы ценностей.

Испанский язык они понимают – по крайней мере, образованная часть индейцев. Но очень часто используют испанский язык для того, чтобы четко заявить о своей принадлежности индейскому миру [15]. И в какой степени эти люди составляют часть Латинской цивилизации – не очень понятно.

Мало того, что мы толком не знаем, сколько же на земле цивилизаций и где проходят границы между ними. Похоже, Хантингтон очень преувеличил роль цивилизационной войны.

У Хантингтона получается, что вся мировая история сводится к борьбе цивилизаций, а все важнейшие исторические события как-то связаны с этой борьбой. В этом отношении теория столкновения цивилизаций очень похожа на расовую теорию и на классовую теорию К.Маркса: эта теорию тщиться объяснить абсолютно все, всю мировую историю, исходя из одной сверхидеи.

Внесу ясность: несомненно, и борьба рас, и классовая борьба – реальность истории. Но судя по всему, эти формы «борьбы» есть источник и первопричина событий мировой истории, а скорее следствия каких-то более фундаментальных причин.

Переселение нордической расы с Севера Европы на огромные территории вызвало борьбу рас за территории и природные ресурсы. Да и само расселение древних ариев по лицу Земли, их агрессия – только следствие, логический результат более раннего расселения людей с Переднего Востока. Оказавшись перед лицом вполне вероятного скорого уничтожения или ассимиляции, потомки древнейшей Европы переняли у пришельцев земледелие и скотоводство, создали общий язык, ответили своим расселением.

Так расовые столкновения оказываются не причиной событий мировой истории, а следствием перехода к новому типу хозяйства. В той же Латинской Америке, к примеру, расы очень даже мирно уживаются.

То же и с классовой борьбой. Она и правда необычайно обострилась при раннем капитализме, когда жажда личной наживы перестала сдерживаться обычаями и традициями, а закон еще не умел регулировать отношения найма и капитала. В 17–18 веках, в Англии и других ведущих капиталистических странах, был и 16-ти часовый рабочий день, и 9-ти летние дети в шахтах, и умирающие без пенсии старики и прочий кошмар. Но стоило развиться трудовому законодательству, и к началу 20 века классовая борьба стала мрачным воспоминанием.

То же с враждой цивилизаций… Из истории мы знаем, что цивилизации могут враждовать – а могут и уживаться самым мирным образом.

То есть столкновения цивилизаций – несомненный факт мировой истории, но глупо было бы сводить к нему все исторические события. [16]

В 1947 году, при разделении Индии на Республику Индию и Пакистан «линию разлома» захлестнула волна самого страшного насилия, погромов и стычек. Было убито до миллиона человек, число беженцев превысило 10 млн – и индусов, и мусульман.

Но и до этого и после индусы и мусульмане могли мирно сосуществовать десятки и сотни лет на одной территории.

Всю историю ислама при желании можно трактовать как историю войн и захватов. Но даже в Турецкой империи периоды ведения войн с христианским миром сменялись периодами мирного сосуществования. Тем более не отмечены никакими волнами насилия проникновения мусульман в Африку и в страны современной Индонезии.

У Хантингтона как-то так получается, что цивилизации не могут не воевать. Суть их такова, и все тут! Но вроде очевидно, что китайская цивилизация не враждебна ни буддийской, ни мусульманской (коль скоро существует целый народ, хуэй – китайцы-мусульмане. Китайцы, перешедшие в ислам. Около 5 млн человек). И индейцы кечуа как будто не собираются воевать с африканцами или с мусульманами.

Китайская цивилизация вряд ли будет воевать с миром ислама, а Индия – с Тибетом. Эти «стыки цивилизаций» вряд ли превратятся во фронты.

Вовсе не все цивилизации воюют со всеми остальными.

Если и возникает война между некоторыми цивилизациями, может быть, стоит поискать причины этой войны? Как в Индии 1947 года?

.. Внимание! Началось самое интересное! Хантингтон вовсе не считает, что войны будут вестись между ЛЮБЫМИ цивилизациями. Более того – большая часть цивилизаций не конфликтна между собой.

Хантингтон полагает, что «главный «фронт» войны цивилизаций пройдет между Западом и незападными цивилизациями… Центральная ось мировой политики, вероятно, выразится в конфликте между Западом и всем прочим миром, в противостоянии незападных цивилизаций мощи и ценностям Запада.

Наиболее выразительный пример антизападного союза – совместный вызов западным ценностям и мощи со стороны конфуцианских и исламских стран». [17]

Тут, простите, уже полный бред: нет никакого «совместного вызова» Западу со стороны мусульманского мира и Китая. В конфликт с Западом, в первую очередь с США, втянута часть мусульманского мира. Китай вовсе не союзник Йемена, Ирана и Пакистана. Китай преследует свои, вполне прагматичные цели, которые только частично совпадают с целями этих исламских стран.

В какой-то степени Хантингтон – большой демократ. Он помнит о том, что до самого последнего времени народы Европы распоряжались судьбами всего мира. Он думает, что теперь народы и правительства незападных цивилизаций – уже не пассивные объекты западной истории, не мишень западной колониальной политики. Они вместе с Западом становятся активными и равноправными участниками исторического процесса Хантингтон даже отказывается от признания западных ценностей универсальными. Он справедливо видит, что «усилия Запада утвердить свои демократические ценности и либерализм в качестве универсальных ценностей, сохранить свое военное превосходство и расширить сферу экономических интересов порождают ответную реакцию других цивилизаций» [18].

Вводя войска в Ирак или в Афганистан, лидеры Западного мира «практически всегда ссылаются на то, что действуют от имени «мирового сообщества». Знаменательна, однако, оговорка, вырвавшаяся у британского премьер-министра Дж. Мейджора в декабре 1990 г. во время интервью программе «С добрым утром, Америка». Говоря о действиях, предпринимаемых против Саддама Хусейна, Мейджор употребил слово «Запад». И хотя он быстро поправился и в дальнейшем говорил о «мировом сообществе», он был прав, именно когда оговорился.» [19].