Епифаний Феодоропулос - Заветы жизни. Из жизни и учения архимандрита Епифания Феодоропулоса

— Нет, тетушка! Когда мы что‑то обещаем, то должны держать свое слово.

Он не прикоснулся к котлетам и с того дня навсегда отказался от мяса.

Будучи школьником и студентом, он никогда в воскресный день не делал уроки, даже в этом исполняя заповедь Божию: «…шесть дней работай и делай в них всякие дела твои, а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела» (Исх. 20, 9,10).

Как‑то, будучи студентом, Этеоклис отдал деньги, на которые собирался поужинать, какому‑то нищему. Когда он по секрету рассказал об этом своему другу, то заметил:

— Да, друг мой, никогда в жизни я не спал так хорошо.

Из его письма к духовнику от 14 апреля 1956 года:

«На мне тяжким бременем лежит забота о двух очень бедных студентах, что выше моих сил. Всю трудность этого знает лишь Тот, Кто испытует сердца и утробы. Он знает, что, когда у меня с утра бывает достаточно денег, большую часть их я раздаю и возвращаюсь домой пешком, потому что нечем заплатить за проезд».

Однажды в бытность свою студентом он ехал с отцом в Каламу. Тогда Этеоклис только что вышел из больницы. Была пятница. Отец сказал ему:

— Съешь, дитя мое, немного сыра и не переживай из‑за этого, ведь ты же болен.

— Нет, отец, — ответил он. — Людям, которые на меня смотрят, неизвестно, что я болен. Может быть, некоторые из них знают, что я студент богословского факультета, кандидат в клирики, и это послужит для них соблазном.

В ту поездку он так и не съел ничего скоромного.

— Геронда, я нахожу чрезмерной осторожность, проявляемую для того, «чтобы не было порицаемо служение» Ваше (2 Кор. 6, 3).

— Чадо мое, от невнимательности многие пали и соблазнились, от осторожности же — никто.

Как‑то раз, будучи учеником старших классов, он вместе с товарищами гулял по Каламе. Один из них достал пачку сигарет и стал всем предлагать.

— Этеокли, что делать? — спросил его один из школьников.

— Не бойся, — ответил он. — На мне он прекратит это.

Действительно, когда и Этеоклису были предложены сигареты, он сказал:

— Скажи мне, ты уже решил свои проблемы и хочешь добавить еще одну? Я думаю, было бы безумием к нашим бедам добавлять еще и новые.

Любитель покурить, получив хороший урок, прекратил раздавать сигареты.

Когда он учился на богословском факультете, зашел спор его товарищей со студентами других факультетов. Один студент–инвалид обличал христианство в бесполезности. Этеоклис привел ему массу противоположных аргументов, но, видя, что тот не отступает, напоследок заметил:

— Не будем продолжать этот разговор, так как Вы ставите меня в неловкое положение… Я должен буду сказать прямо.

Тот не умолкал, и Этеоклис сказал:

— Что касается лично Вас, то Вам христианство дало жизнь. Если бы не было христианства, то Вас, как калеку, сбросили бы, как в древности, в какой‑нибудь Кеад [4] Кеад — пропасть в древней Спарте, в которую сбрасывали осужденных на смерть преступников. Здесь под Кеадом подразумеваются Апофеты — пропасть, в которую сбрасывали младенцев с телесными недостатками. — Прим. перев. .

Разговор был закончен.

Во время учебы на богословском факультете преподаватель Леонидас Филиппидис в качестве семинарской работы дал ему так называемые «расхождения» Евангелий по следующим вопросам: «когда появилась звезда волхвов?», «когда произошло бегство в Египет?» и «где волхвы поклонились Господу?»

Посмотрим, как сам Этеоклис описывает этот семинар в письме от 20 марта 1950 года своему батюшке, ныне митрополиту Мессинскому Хризостому [5] Конспект этой работы помещен в книге отца Епифания «Статьи, исследования, письма», том I, 2–е издание, Афины, 1986, с. 325. :

«Досточтимый Геронда!

Припадаю к Вашей деснице.

Я пишу Вам, будучи сильно взволнован и радостен…

В прошедший понедельник на лекции по «Толкованию Нового Завета» я по порядку изложил несколько своих вопросов… Параллельно высказались и другие студенты. В конце концов все вопросы были собраны воедино, и из них сформулированы три положения. Объясню.

Из исследования первых глав Евангелий от Матфея и Луки вытекает очевидное расхождение и даже противоречие между ними. Матфей говорит, что сразу же после того, как волхвы поклонились Господу, Иосиф взял Иисуса и Матерь Его и отправился в Египет, Лука же, ничего не сообщая о волхвах, говорит об обрезании, а затем и о Сретении Господнем. Затем он пишет:

«И когда они совершили все по закону Господню, возвратились в Галилею, в город свой Назарет» (Лк. 2, 39).

Возникает недоумение: Лука говорит, что через 40 дней они пошли и поселились в Назарете. Тогда когда же было поклонение волхвов и бегство в Египет?

После Сретения? Нет, потому что, как уже было сказано, тогда они уже находились в Назарете (а Матфей говорит, что и поклонение и бегство происходили в Вифлееме).

До Сретения? Опять нет, потому что они не вернулись из Египта через 10–20 дней, чтобы произошли события Сретения, но пробыли там достаточно долго. Если бы они ушли раньше Сретения, то оно бы не состоялось.

Как вы видите, все не так‑то просто, и поначалу нам показалось, что мы оказались в тупике. Это первое.

Второе. Возникла ли звезда одновременно с рождением Господа или же до него?

Третье. Почему Матфей говорит, что волхвы поклонились, «войдя в дом», тогда как Господь был рожден в пещере? (Этот вопрос был сформулирован не мной, а другим студентом.)

На эти вопросы не только никто из студентов, но даже и сам преподаватель Филиппидис, будучи заранее не готов к ним, не смог ответить. Тогда мне было поручено докопаться до истины и пролить свет на эти недоумения. Профессор шутливо сказал: «Пусть он сам достанет из огня каштаны». На решение мне дали 15 дней.

Я был весь погружен в эту работу, и вчера она была окончена. Трудиться приходилось даже ночами.

Итак, сегодня профессор Филиппидис попросил меня доложить о результатах работы. Я спросил позволения ответить со своего места, но он велел мне спуститься на кафедру. (Лекции читались в амфитеатре юридического факультета для студентов l‑ro и 2–го курсов.)

Я спустился, а преподаватель сел на скамью в нижнем ряду амфитеатра. Когда я закончил отчет, студенты по сигналу Филиппидиса разразились бурными рукоплесканиями.

Схожу с кафедры, чтобы вернуться на свое место. Тут поднимается профессор, протягивает мне руку и подводит к краю кафедры. Он мне сказал много всего, но я, будучи сильно взволнован, запомнил лишь немногое: «Ваша работа, вне всякого сомнения, совершенна во всех отношениях… Глубина мысли… Методическое исследование… Надеюсь, что все получили хороший пример того, как надо работать… Выше всякой похвалы…» В конце своей речи он произнес: «Я приветствую Феодоропулоса, в лице которого вижу будущее богословия. Поздравляю Вас, дитя мое», — и вновь протянул мне руку.