Дмитрий Семеник - Душевный лекарь. О семейной жизни

Святитель Николай Сербский (Велимирович) (1881–1956).

Это ведь убийство младенца и одновременно убийство матери.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) (1910–2006).

Умышленно погубившая зачатый во утробе плод подлежит осуждению как за убийство.

Давший снадобье для извержения плода есть убийца, а равно принявшая детоубийственный яд.

Святитель Василий Великий (330–379).

Современные люди выучились страшные, жуткие по своей сути вещи называть гладкими, обтекаемыми словами и этим как бы скрывать, прятать от себя их жуткую суть.

Представьте себе выражение: «искусственное прерывание деятельности сердца» – что может означать такое выражение?

Какой-нибудь бандит зарезал человека, нож ему в сердце воткнул – и сидит на скамье подсудимых. Ему говорят: «Что же ты наделал? Ты же человека убил!» А он отвечает: «Нет, я не убивал. Это я просто искусственно прервал деятельность его сердца»… Ему говорят: «Но он же умер!..» А он говорит: «Да, умер. Ну так что ж? Я не видел иного выхода: когда бы он остался жить – он бы мне мешал жить…»

Ужас происходящего усугубляется еще тем фактом, что нерожденный ребенок чувствует боль так же, как и рожденный. Это сегодня уже также общепризнанно и научно установлено. Уже 7-недельный малыш отдергивает или отворачивает голову от болевого стимула так же, как и на всех других стадиях жизни. В 11 недель не только лицо, но и все части ручек и ножек младенца становятся чувствительными к прикосновению. К 13 неделям реакция на боль происходит на всех уровнях нервной системы.

Священник Александр Захаров (ХХ век).

Запланированное убийство ребенка, то, что в нашем лицемерном обществе называют гнусным по своей лжи, наукообразным термином «регулирование семьи» содержит в себе прелюбодеяние, т. к. голый секс – это разрушение и семьи, и личности; убийство, притом зверское и циничное, лишение человеческого существа простого предания земле. Имя первой женщины Ева означает «жизнь». Имя женщины, совершающих детоубийства – «смерть». Эти матери становятся демонами своего собственного тела, т. е. ту, созданную Богом палату, в которой зарождается и развивается человеческая жизнь, они превратили в застенок, где палач четвертует их ребенка, их сына или дочь.

Ненаказуемость аборта наделяет родителей не принадлежащим ни одному человеку правом тирана, который может по своему усмотрению и произволу оставлять живыми или умерщвлять своих подданных. Ненаказуемость абортов, отсутствие нравственных и юридических законов защиты плода и его неотъемлемого права на жизнь делают лицемерными и бессмысленными все декларации по защите достоинства и свободы человека.

Убийство беззащитного – самый подлый и мерзкий вид убийства… Афоризм древних судей гласил: «Лучше оправдать 10 виновных, чем наказать одного невинного». А здесь невиновный наказывается смертью, притом казнью садистской – он живым разрывается на части.

Архимандрит Рафаил (Карелин) (р. в1931).

Аборт – это убийство, и не просто убийство, а убийство очень тяжкое, потому что убивают некрещёных детей. Родители должны уразуметь, что жизнь человека начинается с момента его зачатия.

Однажды ночью по произволению Божию мне довелось пережить страшное видение. После этого я понял, что такое аборты! Была ночь на вторник Светлой Седмицы. Как обычно, я зажёг две свечи и поставил их в две консервные баночки. Обычно эти свечи горят и в то время, когда я сплю. Я ставлю их за тех, кто страдает душевно и телесно – я отношу к ним и живых, и усопших. И вот в двенадцать часов ночи, творя Иисусову молитву, я увидел большое, огороженное каменной изгородью поле. Поле было засеяно пшеницей, всходы едва-едва начали подрастать. Стоя за изгородью, я зажигал свечи за усопших и ставил их на каменную стену. Слева виднелась безводная, бесплодная местность – одни скалы и каменистые обрывы. Эта местность не переставая тряслась от сильного гула, в который сливались тысячи душераздирающих, разрывающих сердце криков. Даже самый чёрствый человек, услышав это, не мог бы остаться равнодушным. Страдая от этих криков и не понимая, что происходит, я услышал голос, говорящий мне: «Поле, засеянное ещё не начавшей колоситься пшеницей, – это усыпальница душ умерших, которые воскреснут. В месте, сотрясающемся и дрожащем от душераздирающих криков, находятся души детей, убитых абортами». Пережив такое, я уже не мог прийти в себя от той великой боли, которую испытал за души этих детей.

Старец Паисий Святогорец (1924–1994).

Незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом.

(1 Кор. 7, 34).

Благоухание невинности, наполняющее тело твое, радует Духа Святого.

Преподобный Ефрем Сирин (IV век).

Изречение: плодитесь и размножайтесь (Быт. 1, 28), не означает непременно размножения через брачное соединение. Ибо Бог мог размножить род человеческий и другим способом, если бы люди до конца сохранили заповедь ненарушенною. Но Бог, по предведению Своему, знающий всё прежде бытия его (Дан. 13, 42), зная, что люди имеют (в будущем) преступить Его заповедь и быть (за это) осуждены, наперед сотворил мужа и жену и повелел: плодитесь и размножайтесь .

Девство есть образ жизни Ангелов, отличительное свойство всякого бесплотного естества. Мы говорим это, не порицая брака, – да не будет! ибо мы знаем, что Господь, во время Своего пребывания (на земле), благословил брак; (знаем также слова) сказавшего: брак честен и ложе нескверно (Евр. 13, 4); но (зная это) признаем, что девство – лучше хорошего (самого по себе) брака. Ибо в добродетелях есть степени высшие и низшие, равно как и в пороках. Знаем, что от брака произошли все смертные, кроме прародителей. Ибо они – от девства, а не произведение брака. Но безбрачие, как мы сказали, есть подражание Ангелам. Поэтому, насколько Ангел выше человека, настолько девство честнее брака. Что говорю – Ангел? Сам Христос – слава девства, не только потому, что родился от Отца безначально, без истечения и сочетания, но и потому, что, сделавшись подобным нам, Он превыше нас воплотился от Девы без (супружеского) соединения и Сам в Себе самом показал истинное и совершенное девство.

Преподобный Иоанн Дамаскин (VII–VIII вв.).

Девство – есть дело столь великое и чудное, что превосходит все человеческие добродетели. Девство украшало первых людей больше, нежели царей диадема и золотые одежды. Что честнее, сладостнее, светозарнее девства? Ибо оно издает сияние, блистательнейшее самых солнечных лучей, и, отрешив нас от всего житейского, приучает светлыми очами со вниманием созерцать солнце правды. Как драгоценное миро, хотя и в сосуде заключается, наполняя воздух благоуханием, исполняет приятности не только находящихся внутри дома, но и около него стоящих; так и благоухание девственной души, напояя чувства, показывает сокровенную внутри добродетель.