Ида Мартин - То, что делает меня

За пару дней назрело столько вопросов, что голова пухла.

Чем заинтересовать Криворотова и Трифонова, если они хоть и на виду, но держатся обособленно? Как привлечь внимание Зои, раз она дружит с ними? Как отделаться от Поповой так, чтобы не обидеть, потому что та проявляла ко мне чересчур много внимания? Как сдержаться и не треснуть Дятла по башке и не нагрубить бабушке, отказываясь причесываться так, как хочет она?

Но больше всего беспокоила «нокиа». Потому что Яна продолжала писать.

Иногда неприятное и непонятное:

«Ане сегодня подсолнухи снились. Целое поле. Высокие, яркие, очень красивые. А потом прилетели какие-то птицы. Много-много черных птиц, и стали все кругом клевать. Она силилась их прогнать, но дотянуться не могла. Стояла внизу и махала руками, а они клевали и клевали. Так что головы подсолнухов стали падать на нее. Тебе когда-нибудь снились подсолнухи?»

«С каждым днем становится хуже», «Теперь это внутри тебя», «У людей в головах только кровь, боль и секс», «А хочешь, я скажу, о чем ты думаешь?», «Ты не оставишь меня, правда? Ты не оставишь нас? Кругом слишком много зла!»

Иногда страшное:

«Тебе никуда не деться», «Ночью кто-то ломился к нам в дверь», «Если так пойдет дальше, произойдет непоправимое».

А порой совершенно нормальное и адекватное:

«Пожалуйста, ответьте, это очень важно», «С папой что-то случилось?», «У нас продукты, между прочим, все кончились», «Что ты хочешь за помощь?», «Что вы хотите за помощь?»

И все в таком духе. В конечном счете я догадался, что это попытки хоть как-то достучаться до меня, вынудить отвечать. Психологическая атака. И она работала. А еще были звонки, и они нервировали даже больше. На третий день я таки сдался. Отвечать не решился, но придумал другое, как мне показалось, удачное решение.

Я подождал Трифонова на улице у входа в школу. Ночью прошел дождь, и все вокруг – и школа, и дорожка, и стадион, и даже асфальт под ногами – было покрыто серой туманной дымкой, поэтому я чуть было не пропустил его, а когда окликнул, он даже не взглянул в мою сторону. Пришлось самому бежать следом.

– Чего тебе? – Он притормозил на ступенях. В черном капюшоне толстовки, ссутуленный, руки в карманах, половина лица под банданой, взгляд недовольный.

– Дело есть.

– Может, потом?

Это его «потом» прозвучало почти как «отвали».

– Помнишь тот телефон, что ты у «хорьков» забрал? Желтый. Так вот, он не мой. Очень похож на мой, но не мой.

– И че?

– Он же чужой.

– Забей. «Хорьки» своего бы не отдали.

– Но ты бы мог узнать, где они его взяли.

– Делать мне больше нечего, – Трифонов возмущенно фыркнул. – Расслабься. Это круговорот телефонов в природе. Твой старый теперь тоже у кого-то.

И он как ни в чем не бывало направился в школу. Пришлось снова бежать за ним.

– Понимаешь, там на него сообщения разные приходят. Странные. Девочки какие-то папу потеряли. Это его телефон был.

Мы прошли мимо охранников и остановились возле вешалок.

– Что за сообщения? – Тифон сердито прищурился, и я почувствовал, что еще немного, и он пошлет меня куда подальше.

Но раз уж решился, момент нужно было использовать.

Я полез в рюкзак за «Нокией», но стоило расстегнуть молнию, как Трифонов нетерпеливо остановил меня.

– Ты в курсе, что сейчас алгебра? Я вчера полночи домашку долбил. Точнее, она меня. В жизни ничего так не опускало, как этот дебильный учебник. Какой на хрен телефон?

– В ГДЗ же ответы есть, – удивился я.

Трифонов медленно стянул бандану на горло. Между бровями пролегли две вертикальные полоски. Взгляд жесткий и прямой. Мало кого может украсить гнев, но ему это шло.

– Засунь свои ГДЗ сам знаешь куда. И телефон туда же.

С этими словами он побежал наверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

– Что случилось? – за моей спиной нарисовался любопытный Криворотов.

Я пребывал в полной растерянности.

– Предложил ему ответы списать, а он наехал.

– Ну, понятно, – засмеялся Леха. – Больше так не делай. Это все равно что зашившемуся алкашу рюмку водки протягивать.

– В каком смысле?

Криворотов закатил глаза, как Роберт Дауни на меме:

– Учится он, понимаешь? Не обращай внимания. Второй год заскок. Тифон во всем такой. Если чего в голову вбил, сдохнет, но сделает.

Вчера вечером мне казалось, что как только Трифонов узнает про эту историю, то сразу оценит ее важность. И тогда у меня появится шанс пообщаться с ними. Дома в кровати этот план представлялся идеальным. На деле же не прокатил.

В первую минуту после звонка Наталья Сергеевна велела всем повторять параграф и куда-то свалила.

– Ты чего такой мрачный? – тут же полезла Попова.

Своим чрезмерным вниманием и разговорами она доставала меня каждый урок.

– Не выспался.

– Если и дальше с таким лицом ходить будешь, к тебе никто не подойдет. Все девчонки тебя обсуждают. Говорят, ты симпатичный, но потерянный, – без стеснения выложила она. – Грустишь, что сюда переехал?

– Ничего не грущу.

– Нет, грустишь, – Попова чуть ли не лежала на моей стороне парты и с любопытством заглядывала в лицо. – Такие вещи сразу видны. Да, Зой?

Услышав свое имя, Зоя вскинулась и оторвалась от телефона.

– Что?

– Я говорю: Никита симпатичный. Да?

Зоя развернулась в мою сторону и внимательно, на полном серьезе, посмотрела. Кровь резко прилила к лицу, стало жарко, и я готов был лезть под парту.

– Да, – с легкостью подтвердила она. – Наконец-то у нас, кроме Криворотова, симпатичный парень появился.

Мое сердце подпрыгнуло. Я чуть не задохнулся от радости. Значит, я ей тоже понравился.

Криворотов, сидевший на следующей парте за Зоей, одобрительно, но чересчур усердно стал гладить ее по голове, и она, фыркнув что-то вроде: «Сто раз просила так не делать», принялась выкручивать ему пальцы.

– Слышь, – сзади подергали за рубашку, – у тебя девушка-то есть?

Я обернулся. Емельянова – синеволосая девчонка с бритым виском с одной стороны и длинной челкой с другой. В левой брови пирсинг. Подружка Поповой.

– Нет.

Я опасался, что вот-вот начнется глум. Подобные разговоры ни к чему хорошему не приводят.

– Ничего, подберем. Тебе какие нравятся? Блондинки или брюнетки?

Она хитро подмигнула Поповой.

– Синие, Емельянова, ему нравятся, – подал голос Тифон. – На синих парни всегда в первую очередь западают.

– Ты, что ли, западаешь? – тут же огрызнулась Емельянова.

– Для меня вы все на один цвет.

– А ведь и правда, – на весь класс воскликнула Емельянова, будто открытие сделала. – Слушай, Никита, ты-то хоть девчонками интересуешься? Или мы для тебя тоже на один цвет?

– Но если даже так, – с лету подхватила шутку Попова, – с Трифоновым дела не имей. Он хоть и секси, но психический и злой.