Коллектив авторов - Интернет и идеологические движения в России. Коллективная монография

Другой персонаж, работающий в сетях на пиар фигуры В. Путина, – Инна Полянская – прямо указывает в профиле как место своей работы пропутинские сообщества «Сеть сторонников Путина…», «США – спонсор мирового террора», «Антимайдан стоп СМИ против Евросоюза НАТО США» [70]. Она подчеркивает приверженность лидеру страны разными способами: создав сообщество «Антимайдан стоп СМИ…», слоган которой – «ЗА Путина Владимира Владимировича Президента Российской Империи!»; собирая в разных сообществах материал, освещающий события в пророссийском свете, и размещая его в разных пропутинских сообществах. Она также активно занимается организацией помощи раненым и беженцам с востока Украины.

По линкам можно определить и более высокое звено в иерархической лестнице лидеров интернет-дискурса провластных конформистов. Это opinion formers , на тексты которых чаще всего ссылаются. Среди наиболее часто встречающихся ссылок во время «Русской зимы» фигурируют персональные страницы Дмитрия Беляева [71]и Николая Старикова [72]. Два года спустя у конформистов возникли другие герои, например казак Бабай [73], Игорь Стрелков-Гиркин [74]или целые сообщества ВК, задачи которых – пропаганда идеи «Новороссии» и концепции «Русского мира», а также дискурсивная борьба с противниками данных идей и концепций, среди которых преимущественно российские либералы.

Всех названных лидеров пропутинского дискурса, от почти неотличимых от интернет-троллей курьезных персонажей до наиболее похожих на идеологов движения, легко заподозрить в ангажированности и небескорыстности. Расследования и обвинения такого рода циркулируют в журналистике и нередко просачиваются во вполне академические сочинения, особенно те, которые в популярном среди советологов и постсоветологов ключе конспирологических теорий принимают за аксиому, что все лидеры пропутинского дискурса состоят на службе у Кремля или ФСБ [75]. Среди лидеров, разумеется, есть «сторонники Путина на службе», которые отрабатывают заказ; встречаются и деловые люди, зарабатывающие на имени президента. Но есть и те, кто искренне считает, что Путин не просто лучше своих предшественников, но идеал российского руководителя, а также те, которым политика Путина вполне по душе. Более того, «на службе» путинисты или нет – вопрос для исследователя второстепенный, более того, не вполне исследовательский, так как методов научного доказательства для подобных гипотез не существует. Общим идентификационным признаком путинистов является скорее их личная идеологическая позиция, которая, как показывает наш материал, может быть «умеренной» или «индифферентной», то есть слабой или полностью отсутствующей, но даже в последнем случае нетерпимой в отношении «врагов» и «чужих», а также отрицающей любой идеологический плюрализм.

Именно носители таких идентификационных черт пополняют ряды конформистов, вне зависимости от профессии и образования, места работы и сферы деятельности. Некоторые из них активно создают и направляют дискурс (вполне возможно, с небескорыстными и даже поддержанными Кремлем целями [76]), большинство же так же активно одобряет и подхватывает инициативы, «заброшенные» лидерами дискурса. Для них свобода информации, палитра фактов и мнений, отсутствие цензуры, предлагаемые Интернетом [77], – совершенно без надобности. Другая цензура, сосредоточенная в их головах и основанная на отсутствии внутренней свободы, ограждает их мировоззрение от разрушительного воздействия лишних для них и не нужных им смыслов.

Самоидентификация провластного россиянина во время «Русской зимы» выстраивалась вокруг одного человека, и одобрение его персоны и его деяний было пропускным билетом в этот пропутинский фан-клуб, использующий все наивные атрибуты, форматы и стилистику жанра в виде признаний в любви в стихах и прозе, музыкальных приветов [78], фотографий, конкурсов и лайков. Главным стержнем идеологической идентичности конформистов было доверие и уважение к фигуре В. Путина, а потому деятели данного идеологического течения постоянно подстраивали свои голоса, чтобы звучать в унисон. В результате конформистские страницы «ВКонтакте», где встречалось почти поровну «анти-» и «про-» контента (26 % «анти-» и 25 % «про-»), резко выделялись на фоне площадок националистов, левых и либералов, для которых было характерно преобладание выражений неодобрения по отношению к своим идеологическим противникам [79].

Однако равновесие было нарушено фактором «Русской весны»: весной 2014 г. пропорция негативных сообщений (46 %) резко увеличилась, в полтора раза превзойдя долю сообщений, выражающих политические симпатии (31 %). При этом в сообществах провластных россиян, которых во время «Русской зимы» можно было смело называть «сторонниками Путина» в соответствии с главным сюжетом их высказываний, «Русская весна» не вызвала прилива благодарности инициатору «Крымской кампании». С одной стороны, безусловно, к видеотрансляции выступления Путина по поводу присоединения Крыма 18 марта 2014 г. написано немало панегириков:

(1) Господи, спаси и сохрани нашего президента! Владимир Владимирович, низкий ВАМ поклон, за ВСЕ, за то что ВЫ есть!!! Мы с Вами, мы за ВАС СВОИХ НЕ ПРЕДАЕМ!!! ТОЛЬКО ИСТОРИЮ СССР верните нашим детям, а то они незнают всех событий, а надо бы знать.

(2) Наш Президент Великий лидер!!! Молодец!!! вся страна Великая и Могучая ЗА Путина!!!! тряситесь бандерлоги и до вас очередь дойдет, грузины уже нахулиганили в свое время =)

(3) Браво Президент! Браво крымчане! Слава нашей великой, многонациональной стране!!!!!

(4) Внимательно смотрела речь президента России – согласна со всем. Наконец-то он полностью официально озвучил то, что наболело у граждан нашей страны и держало в напряжении. Вердикт народа и правительства – Крым наш – обжалованию не подлежит! [80]

Но по этим, как и по многим приведенным выше высказываниям, видно, что самый сильный панегирический стимул – не Путин, а весьма специфическая гордость за агрессивные действия России. Россией гордятся за то, что она «супер», за ее военную силу и за то, что она так умело ею воспользовалась, присоединив Крым всего лишь силами «вежливых людей»; за ее мировое лидерство, за то, что Россия несет миру стабильность (в отличие от США), и т. п. Что, по сути, означает, что во время «Русской весны» «путинизм» окончательно соединился с массовыми имперскими амбициями [81].

Причина такого слияния в том, что «конформизм-путинизм» – это не вполне идеологическое движение по сравнению с рассматриваемыми в последующих главах левым, националистическим и либеральным. Основа консолидации провластного сообщества строится на конформизме, согласии с (практически любой) действующей властью, персонализированной и воспроизводящей патерналистские и имперские стереотипы массового сознания. В привязанности к путинской персоне как субституте идеологической платформы проявляется идеологическая незрелость конформиста, ее же следствием является и быстрая смена объекта привязанности. В конкретных условиях «Русской весны» конформизм соединил в себе как обожествление фигуры «национального лидера», так и имперские амбиции. Обе эти страсти конформиста – граждански пассивного человека – предстают как две стороны одной медали, которую он с удовольствием носит, наблюдая и гордясь в качестве болельщика за победами своей страны и ее вождя. Провластный дискурс является отражением феномена «имперского синдрома» (см. подробнее главу 7) и связанной с ним ностальгии по советскому прошлому и государственному величию Советской империи, которая постоянно читается между строк в текстах «конформистов».