Amazerak - Холод (СИ)

Я находился в тесной комнатке с маленьким окошком, сквозь которое струился серый свет пасмурного дня. Я сидел на деревянной лежанке, вокруг была мебель — старая, почерневшая от времени и сырости. От неё-то, по-видимому, и шёл столь специфический гнилостный запах, который до сих пор резал ноздри. Обстановка не походила на убранство современного жилища.

Полы были деревянные, а вот стены оказались сложены из грубо отёсанного камня. «Средневековье какое-то», — пронеслась мысль. И правда, создавалось ощущение, словно дом этот построен примерно в то время.

Но ещё больше я удивился, когда осмотрел себя. На мне был надет длинный, до колен, чёрный кафтан из плотного сукна, а если говорить точнее — жюстокор, какие носили в восемнадцатом веке. Он имел меховую подкладку, широкие обшлага и вышивку по бортам. Под жюстокором — бордовый камзол, подпоясанный кожаным ремнём, а на ногах — короткие чуть ниже колен штаны и высокие, мягкие ботфорты. На шее — чёрный батистовый платок. Руки оказались облачены в перчатки с крагами. Сняв одну из них, я не поверил собственным глазам. Рука была не моя: элегантная холёная ручка принадлежала совсем молодому человеку. Я ощупал лицо — тоже не моё: как будто черты тоньше, и щетина куда-то пропала.

Меня бросило в жар. Я огляделся в поисках зеркала, но его не нашёл. Случилось нечто невообразимое, и я ничего не понимал. Я не был собой! То ли мне это снится, то ли моё сознание каким-то неведомым образом перенеслось в тело совсем другого человека. Я всегда относился скептически к мистике, а тут — сплошные чудеса. С ума бы не сойти. Или я уже сошёл, и теперь мерещится всякое? Может, я на самом деле в палате, а девица та — медсестра, которая мне вколола успокоительное, а мой мозг повредился и вместо того, чтобы отображать реальность, выдаёт какую-то ахинею?

На одежде в области сердца была прорезь, вокруг которой расплылось пятно засохшей крови. Я расстегнул кафтан и камзол, осмотрел тело. На груди красовался шрам, будто кто-то пырнул меня ножом. Но сердце билось ровно, да и рана не болела. Я бы предположил, что ночью именно эта рана не давала покоя, вот только она не могла так быстро затянуться. Но одежда почему-то в крови…

Тело моё было юным, но довольно мускулистым. С работой и прочими я делами давно себя запустил, даже пузико появилось, а сейчас тело выглядело так, словно я не просто помолодел лет на пятнадцать, а ещё и тренировался постоянно: но не железо тягал, а скорее, занимался чем-то подвижным.

Застегнул пуговицы. У лежанки стоял стул, на стуле лежали вещи: сумка из толстой коричневой кожи на широком ремне, треуголка и ещё одна перевязь, на которой крепилась короткая сабля со слабо изогнутым широким лезвием и позолоченным витым эфесом, напоминающая абордажные. Так же на перевязи имелись два нагрудные кобуры с пистолетами. Я достал один. Это было древнее дульнозарядное оружие с деревянной ложей, круглыми набалдашниками на концах рукоятки и каким-то непонятным замком. Ствол и замок были покрыты чеканкой и позолотой. Пистолет выглядел настоящим произведение искусства, которому место скорее в музее, чем на поле боя.

А вот что это за замок, я понять не мог. Он походил на кремневый, но в курке вместо кремня крепилась металлическая капсула с торчащим из неё прозрачным камушком, похожим на необработанный хрусталь. Затравочная полка закрывалась крышкой. Под ней — порох. Но как эта система работала — неясно: кресало отсутствовало, а значит, порох поджигался не искрой. Но не мог же камень поджечь порох, в конце-то концов?

Некоторое время я сидел и вертел в руках пистолет, не зная, что дальше делать. Разум пытался свыкнуться с переменами и найти хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение случившемуся. Наконец я взял себя в руки. Прежде всего, следовало осмотреть место, где я очутился, а потом уже делать выводы.

Я заглянул в сумку. Она имела несколько отделений. В одном были напиханы бумажные патроны для пистолетов, в небольшом кармашке хранилось что-то вроде фонаря — круглый позолоченный предмет со стеклом и креплением на пуговицу. Внутри находился прозрачный камень — такой же, как в замках пистолетов, но этот был огранён. Как включить эту штуку, я не нашёл, и положил обратно. В следующем отделении обнаружился мешок, набитый сухарями, и ещё — почти плоский круглый агрегат размером с небольшую тарелку. Он имел пять металлических вращающихся колец с насечками и цифрами, а в центре его торчал очередной кристалл.

На левом бедре ремнями крепились ножны для узкого кинжала — стилета. Сам он тоже лежал на скамье вместе с флягой, что вешалась на пояс. Во фляге оказалось вино.

Я не стал много времени посвящать изучению амуниции. Отметил лишь то, что вооружён я так, словно на войну собрался. И это — определённо плюс. Кажется, округа населена не самыми дружелюбными существами, и возможно, придётся защищаться. Жаль только саблей орудовать я не умею: не учили меня такому в армии. Да и как пистолеты работают, непонятно.

Повесил на плечи сумку и перевязь с саблей, распихал по местам пистолеты и стилет, надел треуголку. На лежанке у изголовья находился свёрнутый кусок плотной материи тёмно-синего цвета. Я его расправил: оказалось, это накидка с капюшоном — епанча или что-то вроде того. Её я тоже надел.

Вышел из комнаты. Передвигаться было непривычно: тело казалось чужим — словно костюм не по размеру надел. Да и костюм мой — не самый удобный по современным меркам.

Едва я сделал несколько шагов, как меня скрутило. По всему телу разлилась такая адская боль, что, казалось, его разорвёт на куски. «Чёртова ведьма, — пронеслась в голове мысль, — чем ты меня накачала?» Я сел на пол и стиснул зубы. Хотелось кричать, но я боялся привлечь громкими звуками существ, которые ночью меня чуть не сожрали, и потому держался изо всех сил. Со мной творилось что-то неладное. Я сдёрнул перчатку, и в ужасе уставился на руку: та покрылась странными наростами, напоминающими чёрные куски льда, вены тоже почернели и теперь мелкой сеткой просвечивались сквозь кожу. Появление каждого нового нароста сопровождалось чудовищной болью. Но я держался, не кричал, лишь смотрел на руку, не в силах отвести взгляд.

Наваждение прекратилось так же внезапно, как и началось. Ледяные наросты просто пропали, словно их и не было, а вены приняли нормальный цвет.

Я долго сидел, пытаясь придти в себя после испытанного шока. Когда я поднялся на ноги, был страх, что меня снова скрутит, но я прошёлся взад-вперёд по комнате, и ничего не случилось. Выглянул на улицу — там заросший дворик. Вышел в соседнее помещение, тут имелись дверь на кухню, лестница, ведущая на второй этаж, и выход на улицу. Наверху я ничего путного не нашёл — только ещё одну спальню заставленную древней мебелью и помещение с большим столом и стульями вокруг. Желудок мой уже урчал, требуя есть, но на кухне съестного не оказалось. Пришлось погрызть сухари, найденные в сумке, и запить вином. Но я понимал, что не сухарями едиными жив человек, и если воду можно натопить из снега, то с добычей пищи придётся потрудиться.