Ольга Коротаева - Агентство «Чудо-трава»

— Зачем звонила?

Я не выдержала и бросилась к нему, прижимаясь к широкой груди волколака.

— Я так соскучилась!

Плечи его напряглись, и Вукула решительно отстранил меня.

— Не прикасайся ко мне!

Я отшатнулась, и дыхание моё перехватило.

— Но почему?

Губы его скривились, а глаза полыхнули золотым огнём. Я шагнула было к волколаку, но тот торопливо отступил к окну, и я остановилась, боясь, что Вукула сейчас исчезнет, и я снова не увижу его три месяца.

— Ты мне нужен, — в отчаянии прошептала я. — Не уходи!

— Нужен зачем? — холодно уточнил он. — Если для меня есть работа, пусть звонит Забава. На твои звонки я отвечать не стану.

Я взвилась от ярости:

— Но почему? Что я такого тебе сделала? Нам же было хорошо вместе. Зачем тебе нужно закольцевать меня, а? Разве нельзя просто жить вместе?

Вукула хмыкнул и присел на подоконник, взгляд его скользнул на небо, а кадык на шее дёрнулся.

— Закольцевать, — с болью в голосе спросил он. — Ты произносишь это так, словно я собирался надеть на тебя ошейник. Ты же знала, что волколаки моногамны. Я действительно любил тебя, Мара. И твой отказ для меня был серебряной пулей в сердце. Ты убила мои чувства… Я больше не хочу быть твоей игрушкой.

— Игрушкой? — я задохнулась возмущения.

Вукула посмотрел на меня, и взгляд его стал тяжелее свинца.

— Скажи честно, Мара, — ровно произнёс он. — Сколько раз я делал тебе предложение?

Я вздрогнула, и сердце моё забилось сильнее. Он догадался? Я попыталась мило улыбнуться, но непослушные губы мои лишь дрогнули, а в лицо бросилась краска. По щекам Вукулы скользнули желваки, а взгляд опустился.

— С этого момента, — мрачно произнёс он, — я хочу всё помнить, Мара. Так что, прошу, никогда больше не прикасайся ко мне. Я больше не твой любовник, но пока ещё твой друг…

И он исчез. А я опустилась грудью на стол, не обращая внимания, как одежда пропитывается разлитым коньяком, и ладонь моя прикрыла веки. Ах, как жаль, что я не могу сама себе стереть воспоминания! Как бы я хотела вычеркнуть эти два эпизода из своей жизни. Взгляд мой скользнул по бутылке, наполненной на треть, а губы скривились. Придётся воспользоваться человеческим способом забыться.

Через час мне стало всё равно, что красавчик-инститор жаждет меня придушить, а красавчик-волколак не хочет меня и касаться, что ничего не получается с единственным делом. И даже что я могу потерять дом, если в ближайшее время не оплачу взнос по кредиту. Звонок от Забавы застал меня за внимательным изучением дна пустой бутылки. Я как раз размышляла, на какое же безумство мне решиться, как русалка предложила потереть память невезучим гражданам, которых до белых волос напугала её голая старушка-мать.

Я подхватила из бара внизу пьяного Степана, который топил в виски свою несчастную любовь, и мы отправились в Центральный парк. Забава всё ещё пыталась поймать свою буйную мамашу. Мы связались по телефону и договорились встретиться у пруда. Лихо решил вызвать подкрепление и замер на месте, держа перед лицом сотовый, но почему-то гугл не отвечал на его невнятные запросы и не желал самостоятельно вызывать полицию.

Я же, покачиваясь, побрела по тёмной дорожке, а деревья расплывались перед глазами. Споткнулась обо что-то и, падая, заметила в кустах движение. Под руками оказалось нечто тёплое и мягкое. Я попыталась сосредоточиться на белом пятне, которое маячило перед глазами. Кажется, это человек. Он что, без сознания?

С диким хохотом из кустов выскочила здоровенная фигура, и я мгновенно протрезвела от ужаса. Широченный зад престарелой русалки мерцал белизной при свете луны, а от болтающихся колбас отвисших грудей бросало в дрожь. Редкие волосёнки на непропорционально маленькой голове задорно светились рыжиной, и я сразу поняла нелюбовь Забавы к этому цвету.

— Кто здесь? — игриво спросила старушка, и шею мою сковал жуткий холод от безумного взгляда её белесых глаз. — Выходи! Давай поиграем!

Я торопливо вытащила сотовый, одним нажатием вызывая Забаву. Злость, накопившаяся за день, вылилась на безумную русалку.

— Ну давай поиграем, — прорычала я и бросилась на сумасшедшую.

Но та сразу просекла, что перед ней ведьма, и успела отскочить. Моя ладонь пролетела мимо её глаз, и пальцы скользнули по потной коже её плеча. Я рухнула головой в колючий кустарник, и острые ветки болезненно оцарапали мои голые руки. Сзади удалялся безумный хохот престарелой русалки.

— Мара! — услышала я крик Лихо. — Ты где?

Я выплюнула смесь листьев и земли и прорычала:

— Тут я! В кустах. Осторожнее, там на тропинке…

Но раздался вскрик, и на меня навалилось нечто тяжёлое. Я крякнула, и лицо моё вновь погрузилось в сырую землю.

— Прости, — прохрипел на ухо Лихо. — Я за что-то запнулся…

Я пыталась отплеваться, но во рту уже поселился вкус гнилой травы.

— Твою ж мать, Лихо, — просипела я. — Слезь с меня, медведище! Там человек…

Степан перекатился, и я судорожно вдохнула, потирая примятые бока. Когда меня так прижимал Вукула, за этим хотя бы следовало удовольствие. Сейчас же я только наелась земли. Раздался стон, который сменился тихим плачем. Степан резко сел, и голос его стал деревянным:

— Что это с ним?

Я подползла на четвереньках к очнувшемуся пострадавшему, и ладонь моя легла тому на круглые от ужаса глаза.

— Я его понимаю, — содрогнулась я, вспоминая толстое страшилище с шестью конечностями. — Сама не против свихнуться после такого зрелища… Ты это, если что, лучше не смотри! Вызвал подкрепление?

Лихо потряс сотовым:

— Кажется, сел аккумулятор…

Я бросила короткий взгляд на телефон в его руке.

— Переверни его, чудо! — рявкнула я. — Держишь экраном вниз…

— Ой, точно, — умилился Лихо и рявкнул в сотовый: — Дружище! Да, я… Да, пьяный! Зачем звоню… Ты ещё хочешь поглазеть на голую русалку? Тогда собирай наших и бегом в Центральный парк!

— Ну ты и чудовище, — иронично хмыкнула я, убирая ладонь с лица невезучего свидетеля. — Ты бы предупредил их о возрасте русалки, а то мне только работы прибавится. Неоплачиваемой, между прочим…

Немолодой мужчина сидел с прямой спиной, а его глаза были пусты, словно у младенца. Я удовлетворённо кивнула: через пару минут придёт в себя. И будет ему счастье, если он не встретится больше с бешеной старухой.

— Тогда мы лишимся помощи, — пожал плечами полицейский. — А сами будем её до утра ловить. И количество работы у тебя и в том и в другом случае будет одинаковым.

— Уговорил, противный, — буркнула я, протягивая ему руку. — Помоги подняться, а то у меня всё тело болит после того, как на меня свалилось Лихо…

Степан ухмыльнулся и легко поднял меня с земли, но сам при этом пьяно покачнулся и едва не упал на пострадавшего. Я обхватила его за талию: