Кит Де Кандидо - Сонная Лощина. Дети революции

В это время Падди, видно, решил перебраться на противоположный конец моста и утянул за собой хозяйку. Та махнула Крейну свободной рукой.

– Рада была пообщаться! С Новым годом вас!

– И вас также, мадам! – Крейн махнул ей в ответ, сочтя беседу на удивление воодушевляющей – даже несмотря на неуместные жалобы на холод.

Облокотившись на перила, Крейн вслушался в мерный, наводящий дремоту плеск ручья, естественной границы промеж двух городков.

Он на мгновение прикрыл глаза и вообразил звук, с которым жарится на сковородке мясо.

Тут же Крейн вспомнил, что еще не обедал, о чем лишний раз напомнило урчание в желудке. Крейн открыл глаза…

…и оказалось, что он больше не в парке. Не сделав ни шагу с места, Крейн перенесся в густой лес. Стояла темнейшая ночь. Кругом, насколько хватало глаз, тянулась чаща кривых деревьев, сквозь ветви которых не проникал и лучик солнца. Воздух из чистого и прохладного сделался тяжелым и затхлым. Дыхание давалось с трудом, и Крейн едва мог стоять на ногах.

Сквозь редкие прорехи в переплетенных кронах он заметил звезды и полную луну. Казалось бы, начало января и до ближайшего полнолуния – еще полмесяца. Выходит, Крейн перенесся либо в будущее – который раз! – либо в потусторонний мир.

Последнее – более вероятно, если учесть недавние события. Во снах ему являлась Катрина, а наяву – и ему, и лейтенанту Миллс – и Катрина, и Молох, и Генри Перриш, пожиратель грехов. Сейчас Крейну как будто послали очередное видение. Ну, знаете ли, всему есть предел…

– Кто заманил меня сюда? Покажись!

Может, осмотреться? Нет, раз уж Крейна перенесли сюда, то здесь ему и положено быть, и лучше не сходить с места. Если же нет, то, мотаясь в темноте по лесу, он никому лучше не сделает.

– Покажись! – снова прокричал Крейн.

Внезапно он перенесся в особняк ван Брантов, где пил за компанию с Абрахамом ван Брантом в ожидании курьера, который должен был доставить дальнейшие распоряжения от Континентального конгресса.

– Должен признать, Икабод, что этот бренди просто ужасен. Где ты его взял?

Как и в тот раз, Крейн, не думая, ответил:

– У тебя в буфете, Абрахам.

– Обидно. Я-то считал, что у меня есть вкус.

Крейн покачал головой, пытаясь заставить себя снова поговорить с другом. Оставалось несколько ночей до рокового дня, когда Катрина ван Тассель расторгла помолвку с ван Брантом и призналась в любви Крейну. Дружба между двумя мужчинами умерла, и чуть позднее ван Брант, дабы отомстить Крейну и Катрине, продал душу демону, перешел на сторону зла.

Комната и ван Брант внезапно исчезли, им на смену пришли генерал Вашингтон и побоище у Олбани, что в штате Нью-Йорк. Крейн, Вашингтон и несколько его адъютантов стояли посреди разрушенного лагеря: порванные палатки, кострища, гнилая еда, сломанное оружие и трупы – сожженные, обугленные тела. Никакая артиллерия неспособна была причинить такой ущерб.

– После взятия Трентона я ждал чего-то подобного, – произнес Вашингтон. – Мы в тот день и победили, и проиграли.

Не успел Крейн ответить, как картина вновь переменилась: на сей раз он перенесся в ловушку масонов, ту самую, куда они с лейтенантом Миллс и капитаном Ирвингом заманили Смерть, одного из всадников Апокалипсиса, воплощенного в теле ван Бранта. Тогда воскрешенный из мертвых товарищ Миллс – лейтенант Брукс – говорил за всадника, насмехаясь над Крейном.

– Я уничтожил тебя! Уничтожил в бою! Перебил твоих братьев-масонов и сделал из их голов светильники! Убил ее напарника, убью и тебя.

И вновь окружение сменилось: Крейн теперь стоял над големом, которого Катрина создала для защиты Джереми. Боль и отчаяние мальчика, его кровь превратили куклу в орудие разрушения, и Крейну пришлось умертвить ее – пронзить ножом, окропленным собственной кровью.

Крейн произнес те же слова, что произнес тогда, посреди странной ярмарки, держа голема за уродливую руку:

– Ты пережил достаточно боли. Довольно. Упокойся.

Затем Крейн перенесся в морозный зимний день. Континентальная армия только что захватила форт Карильон. Крейну, Калебу Уайткомбу и Генри Ноксу поручили перевезти оттуда в Бостон несколько пушек.

– Думаешь, стоит, Нокс? – спрашивал Уайткомб. – Капитан Делаплейс еще не сдал нам форт, а он уже не годился для обороны. Так стоит ли ослаблять его сильнее, забирая пушки?

– Мы это уже обсуждали, – ответил Нокс, как и тогда, в 1775-м. – Бостон куда важнее, чем Два Озера.

Крейн улыбнулся, услышав, как звучит на английском ирокезское название Тикондерога… и перенесся в Нью-Йорк, на встречу «Сынов свободы», которую проводил Маринуй Виллетт. Крейн сидел в окружении, собственно, «Сынов свободы» и сочувствующих им. Рядом был ван Брант.

– Враги, – вещал Виллетт, – повсюду срывают наши флаги свободы, едва мы успеваем их поднимать. Пора бы пересмотреть тактику.

Человек, имени которого Крейн так и не узнал, воскликнул:

– Нет! Наши флаги – как головы гидры. Срубят один – и два поднимутся!

– Ну хорошо, – улыбнулся Виллетт.

Крейн перенесся обратно в лес уродливых деревьев. Сквозь скрюченные ветви проглядывала половинка луны.

Сердце Крейна забилось чаще, когда он увидел перед собой Катрину. Ничего прекраснее ее рыжих волос и волевого лица он вообразить не мог. Долгие месяцы, что он провел в диком новом столетии, на войне, которой даже не понимал, от нисхождения в полное безумие его спасала мысль о том, что возлюбленная супруга томится в чистилище и наверняка есть способ ее оттуда вызволить. Он найдет его, обязательно.

Катрина являлась Крейну в видениях, передавала послания, и всякий раз сердце Крейна обливалось кровью.

Сколько раз он ни оказывался в чистилище, Катрина менялась: то она в элегантном платье, что было на ней в ночь, когда она расторгла помолвку, то в скромном меннонитском [1] Меннонитство – ветвь протестантизма, названная по имени основателя, голландского священника Менно Симонса (1496–1561). Здесь и далее – примечания переводчика. платье и чепце, что были на ней в день первой встречи с Крейном, то в одеянии санитарки, что было на ней в день, когда Крейн столкнулся со Всадником.

Катрина стояла в нескольких шагах от Крейна.

– Катрина! – Он шагнул к ней, но расстояние не сократилось.

– Отыщи крест, которым тебя наградили!

Сказав это, Катрина исчезла, оставила Крейна одного посреди страшного леса.

– Катрина! – еще громче прокричал Крейн.

Он устремился было к тому месту, где только что была супруга, но путь ему преградили переплетенные сухие ветки. Они окружили Крейна со всех сторон, оплели его.

Он больше не видел ни человека из прошлого, ни самих деревьев, хотя в небе еще светила неполная луна. Точнее, восемь половинок лун… – Катрина!