Иван Бушман - Отдел Т.О.Р.

- …Ну вот, здесь вы и будете работать, - сказал Горячев, широким жестом обводя помещение. – Только ремонт закончили. Мебель и оборудование подвезут несколько позже, что-то они подзатянули с этим, кстати…

- Понятно, - кивнул Краснов. – А жить где?

- Жить пока в гостинице, – развел руками следователь. – Квартиру вам подбираем еще, чтобы поближе отсюда.

- Что ж, подожду, - пожал плечами Краснов, слушая, как отражает его голос короткое эхо, верный спутник нежилых квартир без мебели.

Помещение для офиса им подобрали роскошное, он о таких хоромах в своем Новосибе и со своей преподавательской зарплатой, пусть даже с учетом премий от «НС-банка», только мечтать мог. Трехкомнатная квартира, в пятиэтажке-сталинке, да еще и в центре Москвы - страшно подумать, сколько это всё удовольствие может стоить. Хотя чего там страшного, ну-ка…

Краснов остановился на кухне, потрогал стену длинными узловатыми пальцами. Прислушался к себе.

- Что там, Ярослав Олегович? - невозмутимо спросил Горячев. – Призраки прежних владельцев? Или клад в стене?

- Я немного не по этой части, - усмехнулся в ответ Краснов, барабаня пальцами по стене. – А ведь покупали вы эти хоромины за смешные деньги, чуть ли не бесплатно. Даже и вообще не за деньги, кажется… Это как такое может быть, Николай Васильевич?

- Ну, как вам сказать… - поправил очки следователь. – Квартира ведомственная, только ведомство то упразднили, так что Следственному Комитету она досталась «по наследству». А «покупал» ее лично я, за бутылку «Джека Дэниельса», это верно. Очень Михаил Семенович «Джек Дэниельс» уважает!

Горячев засмеялся, и Ярослав не мог не поддержать. Смеялся старший следователь по особо важным делам заразительно: негромко, но как-то очень вкусно, искренне – невольно улыбнешься, даже если совсем мрачно на душе. Так смеются только люди, которые делают это нечасто.

Краснов видел его, как на ладони – собственно говоря, именно поэтому он и согласился участвовать во всей этой истории со специальным отделом. Николай Васильевич Горячев был явным педантом до мозга костей, человеком-логикой, зубы съевшем на планомерном и методичном поиске особо опасных преступников. И – тем искреннее выглядели его иногда прорывавшиеся эмоции.

- Ладно, к делу, - посерьезнел Горячев, возвращаясь к привычной роли «дотошного дяди». – Вот вам ключи, теперь это ваш офис, можно сказать. Я потороплю ребят, чтобы мебель и прочее доставили побыстрее. Вам, скорее всего, еще что-то будет нужно – составляйте список, попробуем достать. Если это не что-нибудь запредельно дорогое или специфическое, конечно.

- Нет-нет, крыльев летучих мышей и крови девственниц мне не понадобится, - заверил правильно его понявший Ярослав, рассеянно осматривая квартиру. – Не беспокойтесь.

- Ну и прекрасно, - серьезно кивнул Горячев. – А то напряженно в Следственном Комитете с крыльями летучих мышей, знаете ли. Ладно, время позднее, поедемте. Еще в гостиницу вас селить. О делах завтра, отдыхайте.

- Нет, - веско уронил Краснов. Следователь удивленно взглянул на него.

- Времени у нас совсем мало, Николай Васильевич, - пояснил Ярослав, потерев лицо ладонями. – Я еще не очень представляю деталей того, что вы хотите мне рассказать, но одно знаю уже точно – надо поторапливаться. Всё решится в течение ближайших дней. Поэтому давайте сделаем так: у меня в вещах есть спальник и кое-что еще из вещей – я, знаете ли, бывалый турист. Вещи мы перенесем из машины сюда. И вместо заселения в гостиницу и «отдыха» вы мне расскажете, в чем суть дела. Спать я останусь здесь, и прямо с утра приступлю к дальнейшей работе.

- Мало времени, говорите? – удивился Горячев. – Ну что ж, поверю на слово. Всё не привыкну к некоторым особенностям нынешней, э-э, специфики. Ладно, только давайте сначала вещи перетащим…

…Краснов решил устроиться на кухне – самом маленьком и оттого самом уютном из пустых помещений. Ни плиты, ни раковины, ни мебели. Ярослав расстелил спальник у стены, Горячев с ноутбуком устроился неподалеку на мешке с цементом.

- Прямо так и хочется развести костерок, - пробурчал Краснов. – Вскипятить чай в котелке, а во втором – макароны с тушеночкой…

- Это вам не экспедиция, - скупо усмехнулся Горячев, включая ноутбук. – Можем заказать пиццу. Едите?

- Я всё ем, - отозвался Ярослав, откинувшись на спальнике. – Даже практически несъедобное. Годы практики, знаете ли. Вот, помню, совсем весело было, когда у нас в тундре лисы утащили запасы на две недели. А вы говорите – «пицца»…

Следователь кивнул и полез за телефоном.

Краснов, и правда, был бывалым путешественником. Сибиряк, с ранней юности он интересовался историей, особенно севера России. С первой попытки поступил на исторический и всю юность пропадал в археологических экспедициях и на раскопках. Изъездив весь Союз, осел в Новосибирске, из студента со временем став преподавателем родного истфака.

Вот куда он совершенно точно не собирался, так это в экстрасенсы. Нет, поездив по стране, несколько раз он сталкивался с проявлениями сил, которые официальные науки объяснить пока не могут. Но слово «пока» вполне позволяло Краснову сохранять мировоззрение ученого. Когда-нибудь, считал он, все сверхспособности человека получат научное обоснование - просто не готова еще исследовательская база.

А до той злополучной экспедиции на остров Медвежий он и думать не думал, что сам станет носителем каких-то там «сверхспособностей». Но человек предполагает, а Бог располагает. Правда, насчет Бога он не был окончательно уверен.

Так случилось, что во время спуска в штольню заброшенного свинцового рудника на острове Медвежий, что в Порьей губе на Кольском полуострове, неведомым образом выщелкнул карабин на страховочной веревке. Ярослав упал на камни с высоты в десять метров. Двигаться после этого он оказался не в состоянии – отнялись ноги. Коллеги, конечно, обработали поверхностные раны перекисью, но поднимать его обратно не рискнули, посчитав, что у него сломан позвоночник. Укрыв Ярослава спальниками, друзья спешно отправились за помощью в ближайшую поморскую деревню, где хотя бы брал сотовый телефон.

Дальнейшее он запомнил отчетливо, но фрагментарно, словно вспышками – будто щелкают слайды на проекторе в детстве. Щелк - темно-темно-синий, почти черный кружок неба вверху... Щелк - тупая ноющая боль в теле выше пояса и обрывки бессвязных мыслей… Щелк - светящийся шар, медленно опускающийся вниз по штольне, и паническая мысль, что шаровые молнии почти всегда убивают тех, в кого попадут… Щелк – шара нет, он расплылся мерцающим куполом вокруг него, пахнет озоном, и еще - ощущение тысячи иголочек, игриво покалывающих во всем теле – даже в парализованных ногах…