Глен Кук - Стальные сны

В сущности, это было что-то вроде детской ворожбы, всего лишь попытка, настоящим колдовством это назвать было нельзя, как нельзя назвать оружием нож мясника. Проку от него будет не больше, чем от булыжника. Сейчас это было так же тяжело, как если бы обращаться с речью к тому, кого ты намерен ударить. Я пыталась сосредоточиться на заклинании. Неудача! Меня захлестнуло отчаяние: я знаю, что надо делать, но сил на это у меня нет.

И вдруг получилось! Почти так же, как это было когда-то. Удивленная и обрадованная, я прошептала заклинание, пошевелила пальцами – и те все вспомнили!

Золотой Молот оказался в моей левой руке.

Вскочив на ноги, я размахнулась и метнула меч. Молот сверкнул в воздухе. Человек завизжал, словно свинья, которую режут, и попытался защититься. Но меч воткнулся в его грудь.

Это было потрясающе – победа детской магии над неверием в собственные силы.

Тело меня не слушалось, а ведь надо было еще расправиться и со вторым солдатом. С трудом я добралась до него. Вдруг он разинул рот и бросился бежать. Я была изумлена.

За моей спиной раздался звук, напоминающий тигриный рык.

В низинке вдруг появился человек. Он что-то бросил в бегущего воина; тот упал вниз лицом и так и остался лежать, не шелохнувшись.

Я выбралась из кустов и нашла такое место, откуда могла видеть и грязного раба, и того, кто убил воина. Последний оказался настоящим гигантом, одетым в лохмотья, которые когда-то были формой таглианской армии.

Карлик медленно обошел заросли, рассматривая жертву моего удара. Это явно произвело впечатление. Он сказал что-то извиняющимся тоном гиганту – тот был занят поиском своей жертвы – на таглиосском, затем что-то еще, взволнованно и быстро, на незнакомом мне диалекте. Какие-то слова мне были известны. Карлик произносил их с благоговейной интонацией, но общий смысл оставался неясным. Он то ли говорил обо мне, то ли благодарил своих богов. Я уловила слова «Предсказание», «Дщерь Ночи», «Невеста», «Год Черепов». Фразы «Дщерь Ночи» и «Год Черепов» я уже слышала в Таглиосе, жители которого были чрезвычайно религиозны, но смысл их остался непонятным для меня.

Гигант ворчал. На него происшедшее не произвело столь глубокого впечатления. Он лишь осыпал ругательствами погибшего, когда заметил его, да пнул разок ради проверки: «Ничего!» Коротышка произнес раболепным тоном, обращаясь ко мне:

– Простите меня. Госпожа. Мы все утро охотились за этими собаками, чтобы хоть что-нибудь раздобыть. Но имущества у них меньше, чем у меня, когда я был рабом.

– Вы знаете меня?

– О да. Госпожа. Вы – подруга Капитана – Он выделил оба слова, произнеся их по отдельности, интонацией придавая особый вес. Он трижды поклонился мне, теребя при этом треугольник из черной ткани, торчащий над его набедренной повязкой – Мы охраняли ваш сон. Но нам следовало знать, что вы ни в чьей защите не нуждаетесь. Простите нашу самонадеянность.

Бог мой, ну и вонял же он.

– Вы еще кого-нибудь видели?

– Да, Госпожа. Несколько человек, издалека. Большинство смылось.

– А воинов Хозяев Теней видели?

– Они заняты поисками, но делают это без особого желания. Хозяева послали всего с тысячу. Таких, как эти свиньи – Он указал на убитого мной воина. Его спутник тем временем обыскивал тело. – И еще несколько сот на лошадях. Они наверняка направляются в город.

– Могаба им устроит теплую встречу. Он будет отбиваться от них, чтобы выиграть время и дать уйти остальным.

– И у этого гада ничего, джамадар, – сказал гигант. Карлик в ответ что-то проворчал.

Джамадар? На таглиосском это значит «капитан». Правда, раньше, обращаясь ко мне как к Госпоже, подруге Капитана, Карлик произнес это слово с другой интонацией.

Я спросила их:

– Вы видели Капитана?

Оба переглянулись. Затем коротышка, уставившись в землю, ответил:

– Капитан мертв. Госпожа. Он погиб, пытаясь остановить отступление, вновь собрать людей вокруг знамени. Рам видел это. Как стрела пронзила его сердце.

Я опустилась на землю. Что тут можно было сказать? Я знала это. Я видела это собственными глазами. Но не хотела этому верить. Понятно, что до сих пор во мне теплилась крохотная надежда, но увы…

Не знаю, как можно выдержать такую боль. Черт возьми, ведь Костоправ был всего лишь мужчиной. Как же я так попалась? Я не сознавала, что все зайдет так далеко.

Горюй не горюй, ничего не изменишь: Я поднялась.

– Мы проиграли сражение, но война продолжается. И Хозяева Теней еще пожалеют о том дне, когда они решили напасть на Таглиос. Как вас зовут?

Карлик представился:

– Нарайян, Госпожа. – Он ухмыльнулся. – Пошутили со мной. Мое имя шадаритское. Сам он явно был гуннитом.

– Я похож на него? – Он мотнул головой на того, который был настоящим шадаритом.

Шадариты, как правило, были высокими, тяжеловесными и волосатыми. У великана голова была похожа на клубок витой проволоки, откуда выглядывали глазки.

– Я был разносчиком овощей, до тех пор пока Хозяева Теней не явились в Хатовар и не обратили в рабство каждого, кто пережил осаду города.

Должно быть, это случилось в прошлом году, еще до того, как наш Отряд пришел в Таглиос. Лебедь и Махер тогда выбивались из сил, пытаясь отразить первое нападение на город.

– А моего приятеля зовут Рам. Он – возчик из Таглиоса. Был им до того, как вступил в войско.

– А почему он назвал тебя джамадаром? Нарайян взглянул на Рама, ухмыльнулся, обнажив гнилые зубы, и, наклонившись ко мне, прошептал:

– Рам не очень умен. Он сильный и выносливый, словно вол, но с мозгами у него слабовато.

Я кивнула, однако его объяснение меня не очень удовлетворило. Эти типы не вызывали доверия. Шадариты и гунниты не ладят между собой. Шадариты очень высокомерны, и водить дружбус гуннитами для них считается делом позорным. Нарайян же был гуннитом, к тому же гуннитом низкого происхождения. И все же Рам относился к нему с почтением.

С другой стороны, ни в одном из них не чувствовалось ни малейшей враждебности по отношению ко мне. А в этот момент любая компания была предпочтительнее, нежели одиночество. Поэтому я сказала им:

– Нам следует двигаться. Иначе еще кто-нибудь появится… Что это он делает?

В руках Рама был булыжник весом фунтов в десять. Он колотил по ногам убитого человека. Нарайян остановил его.

– Рам, достаточно. Мы уходим.

Рам был чем-то озадачен. Какое-то время он раздумывал. Затем пожал плечами и отбросил камень в сторону. Не пояснив действий своего приятеля, Нарайян сказал:

– Мы видели большую группу – человек в двадцать – сегодня утром. Может, нам удастся догнать их.

Для начала это было бы неплохо – я чувствовала страшный голод. Последний раз я ела перед началом битвы. Я поделилась тем, что мне удалось раздобыть, обыскивая слонов. Но этого было мало. Рам, которому теперь дела не было до мертвецов, набросился на еду с такой радостью, словно его пригласили на пир.