Гай Кей - Гобелены Фьонавара

Наряду с другими вещами, которым он здесь научился, были радость и счастье принадлежности к семье, которых он никогда прежде не испытывал. Все это означало, что ему предстоит принять решение, и очень скоро, так как было решено, что после праздничной недели Джаэль и Тейрнон, объединив магию Даны и Морнира, общими усилиями отошлют их домой через Переход. Если они пожелают.

Здесь, на Равнине, было очень красиво, когда они ехали на юго-запад по просторным лугам и видели, как большие стаи мелькают в отдалении под высокими белыми облаками и нежарким солнцем позднего лета. Это было слишком прекрасно, чтобы размышлять, бороться с тенями и последствиями его дилеммы, и поэтому он на время отодвинул ее в сторону.

Дейв огляделся. Казалось, все Третье племя и множество других дальри едут на юг вместе с ним по приглашению Верховного правителя. Даже Гиринт был здесь, ехал на одной из колесниц, которую оставил Шальхассан по пути на юг, в Катал. Рядом с Дейвом весь день скакали Торк и Ливон, легко, почти лениво.

Они улыбались ему, поймав его взгляд, но никто из них почти не разговаривал во время этого путешествия. Он знал, что они не хотят никак влиять на него. Но понимание этого снова вернуло его к решению, которое предстояло принять, а ему не хотелось этим заниматься. Вместо этого он позволил мыслям вернуться к событиям минувших недель.

Он вспомнил пир и танцы под звездами среди костров, горящих на Равнине. Танец о скачке Айвора к Адеин, еще один — о мужестве, проявленном дальри у Андарьен. И сложные узоры других танцев, о славных деяниях этой войны. И не раз женщины дальри рассказывали в танце о деяниях Дейвора, Носителя Топора, в битве против Тьмы. И не раз потом, в теплые ночи того лета, когда Рангат победно сиял на севере, находились женщины, которые приходили к Дейву после того, как гасли костры, ради танцев совсем другого рода.

Но не Лиана. Дочь Айвора плясала для них всех среди костров, но никогда вместе с Дейвом в его комнате ночью. Когда-то он мог бы пожалеть об этом, сделать из этого для себя источник тоски и боли. Но не теперь, уже нет, по очень многим причинам. Даже в этом была радость, которую он впитывал, среди целительного течения времени того лета на Равнине.

Он был польщен и несколько испуган одновременно, когда Торк пришел к нему через несколько недель после возвращения в Селидон со своей просьбой. Ему потребовалась целая ночь подготовки, в течение которой Ливон снова и снова натаскивал его и со смехом потчевал сашеном в перерывах. Когда Дейв почувствовал себя готовым к тому, чтобы пойти утром к авену дальри и произнести то, что от него требовалось, его задачу осложнило еще и похмелье.

Но он справился. Нашел Айвора в компании множества вождей в лагере у Селидона. Ливон сказал ему, что это надо сделать как можно при большем скоплении народа. И поэтому Дейв с трудом глотнул, встал перед авеном и произнес:

— Айвор дан Банор, я послан к тебе честным и достойным Всадником. Авен, Торк дан Сорча назначил меня поручителем и просил передать тебе, в присутствии всех этих людей, что солнце восходит в глазах твоей дочери.

В то лето после войны во всем Фьонаваре сыграли множество свадеб, и многие предложения делались по старым обычаям, через поручителя, — в полном смысле слова это была дань Дьярмуду дан Айлилю, который возродил эту традицию, сделав таким образом предложение принцессе Шарре.

Множество свадеб. И одну из них Третье племя сыграло вскоре после того утра, когда Дейв произнес эти слова. Так как авен с радостью дал согласие, а потом Лиана улыбнулась своей нежной улыбкой, которая так хорошо была им всем знакома, и сказала очень просто:

— Да, конечно. Конечно, я выйду за него. Я всегда собиралась за него замуж.

Что было безумно несправедливо, как прокомментировал после Ливон, как и все, что говорила его сестра. Но Торку было все равно. Он казался оглушенным и не мог поверить в происходящее на протяжении всей церемонии, во время которой Корделиана дал Айвор стала его женой. Айвор плакал, и Сорча тоже. Но не Лит. Ведь никто от нее этого и не ожидал.

Это была чудесная ночь и чудесное лето почти во всех отношениях. Дейв даже ездил вместе с другими Всадниками охотиться на элторов. Снова Ливон учил его, на этот раз тому, как бросать кинжал на полном скаку. И однажды утром, на восходе солнца, Дейв выехал вместе с охотниками, выбрал в летящей стае самца элтора, поскакал рядом с ним, прыгнул — он не доверял своему умению бросать клинок — с коня на спину элтора и вонзил кинжал в его горло. Потом соскочил, перекувырнулся, встал из травы и помахал рукой Ливону. Предводитель охоты и все остальные ответили на его приветствие криками похвалы и отсалютовали высоко поднятыми кинжалами.

Великолепное лето, среди людей, которых он любил, на просторной Равнине, принадлежащей им. И теперь ему предстояло принять решение, а он не в состоянии был это сделать.

Прошла еще неделя, а Дейв так ничего и не решил. Если быть честным, то на копание в себе времени почти не было. В Большом зале Парас Дерваля устраивали сокрушительно пышные пиршества. Снова звучала музыка, но уже другого рода, так как среди них теперь находились альвы, и однажды ночью Ра-Тенниэль, их повелитель, сам спел длинную балладу о только что закончившейся войне.

В эту песнь было вплетено множество всего, и радостного, и печального. И начиналась она с того момента, когда Лорин Серебряный Плащ привел во Фьонавар пятерых незнакомцев из другого мира.

Ра-Тенниэль пел о Пуйле на Древе Жизни, о битве волка и пса, о самопожертвовании Исанны. Он пел о красной луне Даны и о рождении нимфы Имрат. (Тут Дейв посмотрел вдоль стола и увидел, как Табор дан Айвор медленно опустил голову.) О Дженнифер в Старкадхе, рождении Дариена, появлении Артура, Джиневре, пробуждении Дикой Охоты, когда Финн дан Шахар вступил на Самый Долгий Путь.

Он пел о Майдаладане: Кевине в Дан Море, красных цветах на рассвете в тающем снегу. Скачке Айвора к Андеин, битве, появлении альвов и Оуина в небе. Пожирателе Душ в море, уничтожении Котла на Кадер Седате. Ланселоте в Чертогах Мертвых. Параико в Кат Миголе и последнем Каниоре. (В противоположном конце зала рядом с Кимберли сидел Руана и слушал молча, без всякого выражения на лице.)

Ра-Тенниэль продолжал. Он охватил все события, снова вызвал их к жизни под витражами в окнах Большого зала. Он пел о Дженнифер и Бренделе в Анор Лизен, о Кимберли с Бальратом у Калор Диман, о Ланселоте, сражающемся в Священной роще, и о корабле-призраке Амаргина, плывущем мимо Сеннет Стрэнда тысячу лет тому назад.

А потом, в самом конце, со всеми оттенками горя и радости, Ра-Тенниэль спел им о самой Баэль Андарьен: как Дьярмуд дан Айлиль сражался с Уатахом, убил его на закате дня и сам погиб. О Таборе и его сверкающей подруге, летящих навстречу Дракону Могрима. О битве и смерти на бесплодной равнине. А затем о находящемся далеко, в обители зла, одиноком и испуганном (и все это было в этом золотом голосе) Дариене, который выбрал Свет и убил Ракота Могрима.