Алина Стрелковская - Лекарство от снов

— Ты знала! — возмутилась вновь проигравшая женщина. — Не могла не знать!

— Неправда, всего лишь догадывалась, — оскорбилась Сангрита, чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд. Чей — не трудно было догадаться.

Девушка скосила глаза в сторону Шута и убедилась, что он действительно внимательно ее рассматривает. Ну что ж, он все равно бы ее заметил: не сегодня, так в другой день. Даже лучше, что это случилось сразу. По крайней мере, ситуация не так нелепа, как могла бы быть.

— Скажи, что все не так, как я подумала! — потребовала Марга, когда обиженная спорщица отдала Сангрите золотые и отошла. — Ты же не хочешь сказать, что… что лорд Демолир и тот эльф….

— Я вообще об этом говорить не хочу, — тяжело вздохнула девушка, пытаясь представить свою дальнейшую работу в театре во главе с маньяком-извращенцем. Получалось весьма безрадостно. Заметив же, что бывший хозяин что-то рассказывает Шуту, изредка кивая в их с бабушкой сторону, она соскочила с подоконника и мягко, но настойчиво потащила Маргу к выходу.

— Пошли отсюда, пока никто не додумался официально нас с ним познакомить.

— Умница! — чуть ли не с отеческой гордостью воскликнул мэтр Фарине и окинул Сангриту умиленным взглядом.

Та пробормотала в ответ какие-то слова благодарности, убрала из кресла гигантский букет роз, подаренный зрителями, и бессильно рухнула на его место.

— Зрители до сих пор аплодируют стоя, я восхищен, вся женская половина труппы беснуется от зависти… Ты превзошла саму себя!

— Здорово, — односложно протянула девушка, выражая одним словом и бешеный восторг по поводу удавшейся премьеры, и слезы счастья от зрительского признания, и настойчивое желание повиснуть на шее у обычно сварливого режиссера. Он безжалостно мучил актеров, но довел-таки мюзикл до совершенства. Безусловно, если бы два часа адски сложной работы на сцене оставили силы на что-то, кроме апатичного сидения в кресле, она бы с беспечным удовольствием носилась по театру, горланя веселые песенки и вызывая у окружающих недоуменный вопрос, что она пила. Но даже членораздельно отвечать счастливому Фарине было лень, что уж говорить обо всем остальном.

Режиссер все разливался хвалебными монологами, а Сангрита медленно приходила в себя от осознания собственного успеха. Это была ее вторая премьера и первая большая роль. Работа над мюзиклом стала тем лекарством от печали, которое так долго для нее искала Марга. Она захватила ее с головой и не оставляла времени даже на мысли о чем-то постороннем. Наверное, именно поэтому она сравнительно легко свыклась с постоянным присутствием Шута в театре. Тот же, казалось, был везде и всюду. Он беззастенчиво совал свой нос во все, что цепляло его внимание, а уж чем-чем, но невнимательностью его попрекнуть не мог никто. Конечно, его постоянный контроль над любой деятельностью не мог не действовать на нервы, но способа избавиться от этой проблемы Сангрита не видела. Вернее, один способ все-таки был, но воспользоваться им девушка не решалась. Она, бесспорно, могла сообщить властям, что Вельт Демолир вот уже сто лет как является оборотнем и тщательно это скрывает… Могла, но вот так запросто послать живого человека на верную смерть? Оборотни по законам Королевства считались нечистью, прав никаких не имели и, как опасные для общества существа, подлежали уничтожению. Что ни говори, надежный способ избавиться от навязчивого начальника… и все же что-то ее останавливало. Да, он мерзавец и эгоистичная сволочь, он принес ей много несчастий и почти что сломал жизнь… но он ведь даже не помнит о том, что разболтал ей свою тайну! Было бы жестоко вот так с бухты-барахты отправлять его на костер. Да и как виолончелисту ему цены нет. До личного знакомства ей даже очень нравились его произведения.

— Знаешь, я долго думал о том, что ставить дальше… И сейчас пришел к выводу, что нужно подобрать пьесу, в которой можно было бы дать тебе главную роль, — неожиданно заявил Фарине и выжидательно уставился на Сангриту, пытаясь предугадать ее реакцию.

— Главную? — ошалела девушка от открывшейся перспективы. Работать в театре всего-то чуть больше полугода и так высоко подняться! — Это… это просто замечательно!

— Ты согласна? Чудесно, — удовлетворенно хлопнул в ладоши режиссер и приземлился в соседнее кресло, явно настроенный на долгий и серьезный разговор. — Кстати говоря, маэстро Леттер не так давно подсунул мне свою новую оперу. И он настоятельно меня просил отдать главную героиню тебе. Я по началу отнесся к его просьбе скептически… но теперь склонен с ним согласится, тебе вполне по силам сыграть революционерку.

— Мэтр Фарине, да вы с ума сошли! Это новое творение Леттера фурор, бесспорно, произведет, но положительную оценку сможет получить разве что в Лохбурге, — праведно возмутилась девушка, не понаслышке знавшая о последней опере своего друга-композитора. В плане сочинения музыки Филипп был безмерно талантлив, театры охотно заказывали у него оперы, балеты и мюзиклы… Но если он брался делать что-то на собственный сюжет, даже краткое содержание внушало ужас. На этот раз маэстро вдохновила история неудачной, так называемой «Грязной», революции, произошедшей пару веков назад. Грязной ее назвали потому, что бунтовала, по большей части, нечисть, которой в то время было значительно больше, чем сейчас. Убив тогдашнего короля, повстанцам удалось захватить дворец, но среди них нашелся предатель, так что уже на следующий день их верхушку арестовали, а трон занял законный наследник. Само собой, после этой эпопеи нечисть стали уничтожать еще интенсивнее, чем раньше и нигде им особенно не сочувствовали. Нигде, кроме Лохбурга, города — рассадника анархии и беззакония, где каждый третий был не в ладах с законом. Эта ситуация сохранялась до сих пор, поэтому в успехе оперы Сангрита очень сомневалась, хотя по просьбе друга и сама приложила руку к ее написанию.

— А, так он тебе уже показывал “Грязную революцию”? — как-то даже разочарованно поинтересовался режиссер: сюрприза не получилось.

— Еще бы, я сама писала к ней либретто! И, наверное, зря, — проворчала девушка, у которой так и не укладывалось в голове, что ЭТО можно ставить в Столице.

— Ну, тогда все ясно. А я еще удивлялся, как это Леттер умудрился написать приличные стихи! — хмыкнул вновь повеселевший собеседник.

— Мэтр, скажите, что насчет “Революции” вы пошутили! Критики не примут этот ужас!

— Юная госпожа Фламмен, а вам не кажется, что мне, с высоты моих преклонных лет и богатого опыта работы в театре, лучше знать, что можно ставить, а что — нет?! — возмутился Фарине, как всегда переходя на “вы”, когда актеры начинали ему перечить. — Мы живем в цивилизованном мире, где нечисти на сегодняшний день очень мало. А та, что осталась, как вы совершенно верно заметили, проживает в Лохбурге. Но этот город и частью Королевства в полной мере-то назвать нельзя. Этот мегаполис давно уже живет самостоятельной жизнью. Так что “Грязную революцию” мы все-таки поставим. Критики, конечно, могут взбунтоваться, но народ, тем не менее, валом повалит в театр: слишком уж это оригинально и необычно, чтобы пропустить такое зрелище.