Лилия Касмасова - Инферняня (СИ)

Чтобы занять его, вручаю ему лохматую игрушечную собачку. Но в ту же секунду собачка оказывается на столе, а в руках у малыша оказывается бутыль с божественной едой. Он держит бутыль уверенно и ловко, хотя она такая большая, что его за ней не видно. Ладно, не уронит. Я бегу открывать.

— А если бы ты жила в таком большом доме, как мой, ты что, завтра бы добралась до двери?! — вопит Селия, влетая в зал. — Ну, где моя лапочка? А это еще кто? — уставилась она на бутыль, за которой раздавалось громкое внятное чавканье и довольное похрюкивание. Нет, пора обучать маленького Петера манерам!

— Ребенок, — пожала я плечами.

— Да? — свела она брови. — Из каких он?

— Из… я не могу раскрывать тайны своих клиентов, — важно сказала я, как адвокат из кино.

— А я имею право знать, с кем водится мой сын!

— Ни с кем он не водится! Он вон, под шторой ползает!

Селия и не взглянула на сыночка, зато обошла кресло, чтобы посмотреть, кто там.

В это время Петер икнул и отставил бутыль. Я забрала ее. А он вдруг стал расти и прямо на наших с Селией глазах превратился в годовалого.

— Детская амброзия, — с придыханием сказала Селия.

Детская что?

Селия алчно глядела на глиняную бутылку.

— Алисия, милая, — нежно сказала она, — не продашь ли ты нам немного этого питания? Совсем чуть — чуть…

— Зачем оно вам? — вытаращила я на нее глаза, пораженная скорее ее необычным тоном, а не вопросом.

— Не мне, дорогая, а Мосику, — ласково и снисходительно объяснила она, как будто мне было года два.

— Разве вампиры могут есть то же самое, что и полу… — сказала я и прикусила язык. Тайна клиента, я же обязалась в тот день, когда подписала контракт на исполнение обязанностей инферняни, молчать о «природе происхождения малышей». То есть если кто сам догадался, я ни при чем.

— Но мы же едим пищу людей, — удивилась Селия.

— Ну и что, зато вы не едите то, что могут есть, к примеру иноп… — и я во второй раз прикусила язык. Да не буквально! Замолкла, короче. Закрыла варежку.

— Амброзию может есть любой, — сказала Селия.

— Но это же… детская анбро…

— Амброзия, — поправила Селия.

— Да, — сказала я. Как будто имеет значение, детская эта абракадабра или нет.

— Вот именно! — сказала Селия и посмотрела на меня с сомнением. — Взрослая‑то мне и ни к чему. Я и так вечно молода, — она встряхнула копной рыжих кудрей. Красиво, ничего не скажешь. А я не отращиваю длинные волосы, потому что возни с ними, спать неудобно — заматываются куда‑то, а на улице стоит подуть малейшему ветерку, лезут в лицо. Короче, я крайне практичная и современная девушка!

А Селия сказала:

— Мне бы хотелось, чтобы Мосик быстрее вырос.

А — а, так вот оно что! Это выращивающая амброштука. Но нафига мне выращивать Мосика? У меня же работы не будет.

— Селия, но он же такой милый маленький карапуз. Пусть побудет таким подольше! То есть, сколько положено, — а сколько положено‑то? Я как‑то до сих пор не успела поинтересоваться.

— Ты бы хотела нянькаться с ним двести лет? — взвыла Селия.

Двести? Ну, это она образно. Ведь люди столько и не живут.

— Хотя люди столько не живут, — добавила Селия сквозь зубы.

Что, и правда двести?? А когда ему стукнет двести, он моментально станет взрослым?

Селия, видимо, прочитав недоумение на моем лице, недовольно пояснила:

— Годам к ста он будет выглядеть как ваш трехгодовалый, а к двумстам как первоклашка.

— А… умственно? — нет, ну правда, он что, еще сто лет будет только гугукать, бубукать и таращить глаза?

— Умственно он и сейчас умнее тебя, — отрезала Селия.

Вот нахалка! Хотя, его айкью я не проверяла. Вдруг и правда? Я оглянулась, штора у телевизора вздымалась холмом, и оттуда доносилось тихое гундежное подвывание. Интересно, что он там делает. Я пошла было к шторе, но Селия схватила меня за руку:

— Так что? — спросила она. — Сколько ты бы хотела получить?

Сегодня день такой? В астрологическом прогнозе поди так и написано: «Некоторым близнецам, а именно тем, которых зовут на букву А, с фамилией на М, будут беспрерывно предлагать деньги — такие, каких они за всю жизнь не видывали». Интересно, что же там написано дальше: «Ловите шансы!», «Скажите нет» или «Скажите нет один раз, а да два раза».

— Селия, — сказала я как можно внушительнее, — я не могу ее продать.

— Да ее вон как много, никто и не заметит!

— Но это же на целые сутки, — каким же он вымахает спустя эти сутки!

— На сутки? Ты шутишь, милая? Да здесь же минимум на месяц!

Ну э — э… Вот это да. Но может, мистер Гермес так мне доверяет, что принес амброзии не меряя. Может, не было дополнительной посуды под рукой, чтобы разделить ее. Нет, версия о доверии мне больше по душе.

— Потому что мне доверяют, — я гордо вздернула подбородок.

— Вот и прекрасно, — сказала Селия. — Значит, никто и не подумает проверять, исчезло там две унции или нет. Я подарю тебе один из наших домов на побережье.

Что она сказала? Дом на побережье?? У меня сердце заколотилось о ребра, будто хотело вырваться из груди и полететь на это самое побережье, устроиться в шезлонге на белой веранде и пить холодный шоколадный коктейль через соломинку.

Но я сказала чужим равнодушным голосом:

— Спасибо, Селия. Это восхитительное предложение. Но я не могу. Поймите, — я умоляюще сложила руки. — Я бы рада. Но это не мое.

Чертово воспитание! Ну почему иногда я бываю такой порядочной! Сама бы себя сейчас за это отколошматила веником.

— Понятно, — с присвистом выцедила Селия.

Ну все, сейчас она прокусит мою сонную артерию. Но вместо того, чтобы зашипеть или что там у них полагается выдать перед тем, как приняться за ужин, она тенью метнулась к шторе, из‑за которой уже минуту как выглядывал хитрый черный глаз, вытащила обладателя этого глаза наружу и, с надменным видом прошествовав мимо меня с сыном на руках, скрылась в прихожей. Я даже не успела рта раскрыть, чтобы сказать что‑то вроде: «Что ж, останемся друзьями», хотя, впрочем, мы ведь никогда ими и не были. Ну, я могла бы сказать что‑нибудь примирительное. Но входная дверь хлопнула через секунду, не оставив мне никакого шанса.

За этим нервным разговором я и следить забыла за Петером. Оборачиваюсь — а на кресле один кувшин и никого рядом. И в зале тоже никого. Мило. Ладно, за пределы квартиры он не уползет. А вдруг он пожелает, чтобы открылось окно? То есть все окна — их всего три. А значит, одно или два обязательно откроются!

Пробудив таким образом в себе дикую панику, я побежала по квартире. Окна, слава богу, закрыты. Но ребенка‑то нигде нет! Я и в шкаф сунулась, и в ванную, и даже в комод. Пусто! Я упала на кресло в полном отчаянии.

Ой! Селия‑то открывала дверь, когда выходила! Вдруг он успел выскользнуть следом! Я бросилась было в подъезд. И вдруг слышу — в зале кто‑то радостно смеется, аж заливается.