Милена Завойчинская - Книгоходцы и тайна Механического бога

Те немногие слабые маги, что еще рождались, вынуждены были подстраиваться под существующий порядок и изучать такую область наук, как техномагия. Они сотрудничали с механиками и создавали вместе уже не артефакты и амулеты, а техномагические приспособления, обладающие строго ограниченным набором свойств. Книга заканчивалась на периоде шестьсот лет назад. Если же к ней добавить оброненные Аннушкой слова о том, как сильно изменилась Дарколь за триста лет с ее прошлого визита сюда, то напрашивался вывод, что процесс умирания магии продолжился, и ныне он, вероятно, практически завершен. Теперь становилось понятным и предупреждение магистра о том, что нужно экономить силы, так как восстановить их будет весьма проблематично.

Прочитали мы также легенду или, скорее, пророчество, что однажды придет некто, кто спасет мир, победив чары Механического бога, который спустя много лет после своего пришествия перестал показываться людям. А если этого не случится, Дарколь умрет. Ха! Они это серьезно? Кто может победить бога?

— М-да! — озвучила я свое мнение.

После чего перешла на магическое зрение и принялась изучать пространство вокруг нас. Тонкие редкие паутинки, едва просматривающиеся в воздухе, — вот каковы были здешние магические потоки. Ясно, зачем нужны специальные очки, чтобы увидеть эти — не потоки, отнюдь, а едва заметные нити силы. Надев очки, я подкрутила окуляры и удовлетворенно кивнула. Стекла очков окрашивали эти паутинки в насыщенные яркие цвета, давая возможность быстрее их обнаружить.

Сняв приспособление, я перешла на ведьминское зрение. Но и тут картина была практически та же. Дарколь умирала как магический мир, становясь миром техническим. Причем не по своей воле, а из-за вмешательства того, кто даже не являлся местным жителем. И это было безумно обидно, поскольку я родом как раз из такой реальности, в которой волшебства уже не осталось, а есть только разные приспособления. Наверное, это не так уж и плохо для простых обывателей. Но кто знает, сколько среди этих самых «простых обывателей» магов и волшебников? Точнее, тех, кто мог ими стать, если бы их силы пробуждались и подпитывались магией. Так они живут, работают бухгалтерами и учителями, полицейскими и пожарными, лифтёрами и сантехниками. А возможно, существуй на Земле магия, они были бы алхимиками или боевыми магами, предсказателями или целителями, которые спасали смертельно больных людей. По моему убеждению, «немножко волшебниками» на Земле оставалась только часть людей. Те, кто создавал что-то новое и прекрасное: художники и скульпторы, поэты и писатели, архитекторы, инженеры, программисты и ученые. У них была своя магия, магия цифр и слов, красок и текстур…

Впрочем, я отвлеклась.

— С книгой в целом все понятно, — прервал мои размышления Карел. — Общее представление мы получили, потом прочитаем все подробно, а не пролистывая. Но что Аннушка имела в виду под нашим заданием на летнюю практику?

— Да, похоже, все это же, — потрясла я листочком. — Это явно шифр, и нам нужно понять какой.

Мы снова уставились на ряды цифр.

— Так. У нас тут есть блоки: три цифры через пробел, потом запятая, следующие три цифры через пробел и так далее.

— Но в некоторых местах не запятая, а точка, — указал пальцем на лист напарник.

— Из чего я делаю вывод, что на точке заканчивается предложение.

— Логично, — кивнул он.

— Хорошо, предположим, это книжный шифр, а ключом является данная книга. Давай его разгадывать, посмотрим, что получится.

— Какой-какой шифр? — озадачился Карел. — Слушай, я рядом с тобой иногда чувствую себя деревенским увальнем. Откуда ты столько всего знаешь?

— Интернет, детективы, шпионские фильмы… Продолжать? — хихикнула я.

— Она еще и издевается! — закатил глаза парень и рассмеялся. — Не позорь меня еще больше. Рассказывай, что за книжный шифр и с чем его едят.

— Есть мы его не будем, а расшифровывается он так: первая цифра — номер страницы, вторая — строки, третья — буквы или слова в этой строке. Надо сначала посмотреть, сколько в книге всего страниц и строк на каждой. Посчитать среднее количество знаков в строке с пробелами и без. Ну и прикинуть, что имел в виду шифровальщик под третьей цифрой — букву в строке или слово. Только пойдем в библиотеку, там есть стол и бумага. А то тут неудобно.

Мы перебрались в библиотеку, расположились и принялись выписывать то, что у нас получалось.

— Ну и что это за бред? — вопросила я, читая получившийся стишок; — Двенадцать раз пробьёт стрелок, укажет путь мечом. И девы стройной сапожок послужит умному ключом.

— Гипотетически пробить могут часы, к тому же и двенадцать раз. Но почему стрелок?

— Идем-ка! Нам нужен абориген! — Я решительно выбралась из-за стола и отправилась искать управляющего.

Обнаружили мы достойного господина в столовой, где он проверял, как накрывают стол к ужину.

— Господин Дойс! — позвала я его. — Можно задать вам несколько вопросов?

— Да, госпожа Золя, — чопорно отозвался он и подошел к нам. — Я вас слушаю.

— Скажите, господин Дойс, сохранились ли в столице старинные часы, которые отбивают удары?

— Насколько старинные, госпожа?

— Ну… лет эдак семьсот, а может, и более.

Мужчина немного подумал и ответил:

— Часам на башне в Ратуше шестьсот тридцать лет. Подойдет?

— О да! — воодушевилась я. — А Ратуша открыта для всех? Мы сможем сходить туда на экскурсию? А к часам подняться? Обожаю старинные механизмы. А где она располагается?

— Ратуша находится на площади Роз. Вход туда для посторонних посетителей открывают только на время праздничного зимнего бала в честь начала нового года. К часам подниматься нельзя, башня охраняется.

— Ой, как обидно-о-о, — протянула я, насупившись. — А снаружи-то хоть хорошо видно часы?

— Разумеется, госпожа. Это городская достопримечательность, и их подсвечивают фонарями и особой системой зеркал, чтобы любой горожанин мог увидеть издалека время и движущиеся фигурки.

— Так там еще и фигуры есть? — поднял брови Карел. — А какие?

— Молотобоец, гонец, стрелок, копьеносец, химера, дракон, василиск, мантикора, фея, эльф, орк и оборотень-волк, — перечислил господин Дойс.

— Какой странный набор, — удивилась я. — А почему так?

— Сложно сказать, госпожа. Часы очень старые, но не сомневаюсь, у их создателя были какие-то свои мысли относительно выбора фигурок.

— Понятно. Ну что ж, спасибо. Непременно сходим полюбоваться на них. Есть какое-то особо интересное время или все равно?

— В двенадцать часов дня и ночи фигуры устраивают круговое движение, сразу после того, как пробьет нужное количество ударов, и играет гимн. Лишь после этого устанавливается двенадцатичасовая фигура.