Владимир Ящерицын - Рассвет Тьмы

С того дня меня выносили гулять ежедневно. На тренировочной площадке я иногда видел тренирующихся солдат, а, однажды, даже застал тренирующихся женщин. Наконец-то я разобрался в назначении странного оружия на поясе. Это оказалась составная плеть. Она состояла из очень острых пластин, похожих, по форме, на наконечники стрел. Плеть была не только оружием средней дистанции, но также и дальнего боя. В этом варианте использования, во время хлесткого удара последнее звено отсоединялось магически и силой инерции устремлялось в направлении цели. Строй высоких, пропорционально-мускулистых, беловолосых, женщин-воинов затянутых в черные кожанные доспехи, закрывающие все тело (даже на лицах были черные маски с узкими и длинными глазными щелями), впечатлял. Я начал их называть «жрицы». Командовала ими неуловимо знакомая черноволосая жрица в белой маске с черными знаками. Очевидно, это была одна из моих сестер. Командирша прошлась вдоль строя туда-сюда, зычно пролаяла какую-то команду (жрицы слитным движением построились в две колонны) и, продолжая что-то лаять, во главе отряда покинула дворик-плац. Мда уж. По быстрей бы стать взрослым — я тоже хочу на задание, и чтоб кровищи по колено.

Пытаюсь спать днем до прогулки, а ночью, когда никто за мной не следит и не отвлекает, работаю над однажды виденным заклинанием. Хотя это нельзя назвать словом «работа». Заклинание я назвал — Исцеление. Когда его колдовала охранница, из ее пальцев, буквально, вырвались ярко-зеленые жгуты, напоминающие ионизированный газ. Повисев пару мгновений, этот клубок перепутанной светящейся проволоки почти сразу собрался в нечто вроде такой же ярко-зеленой светящейся паутины, упал на мать и сразу впитался в кожу. Вопрос только один. Как охранница вызвала свою силу? Однажды, мне удалось пальцами дотянуться до светящихся веток над кроваткой, но я ничего не почувствовал. Наверное, и не должен был. Так прошло еще два месяца.

После долгих раздумий я решил, что если я вижу магические конструкты наиболее хорошо только максимально расслабившись, то и силу внутри себя я должен почувствовать тогда же.

Моя жизнь между тем шла своим чередом. Черная служанка, посоветовавшись (именно посоветовавшись, а не получив приказ) с Матерью, научила меня пользоваться местным аналогом унитаза. Чему я был одновременно рад и огорчен. Огорчен тем, что у меня забрали единственную одежду — мой родной подгузник, оставив меня в чем мать родила. Вдобавок, меня перевели из, ставших родными, яслей в отдельные покои. Они тогда показались мне огромными и состояли из: небольшой гостинки, спальни и санузла с большой ванной. Комната мне тогда показалась хоромами, а кровать — футбольным полем. Служанка также научила меня пользоваться ванной. Принцип краников был похож на родной, но смесителя не было. Один краник включал ледяную воду, а дугой — кипяток. Естественно душа при такой системе не существовало. Странно, смеситель же вроде простая вещь. Впрочем, все гениальное — просто…

Служанка на ночь оставалась спать в гостинке на узком диване. И когда мне было ночами одиноко, я подлазил ей под бок, прижимаясь к ее теплому обнаженному телу. Кстати, строение тела у темных было такое же как мое. Отличались они только цветом кожи ну и лицом с ушами. Проснувшись утром, она меня относила на мою кровать и укрывала.

Поразмыслив и понаблюдав за окружающими, я понял, что черные по-собачьи преданны моей семье. Если серые могли даже спорить с матерью, то черные безропотно выполняли ЛЮБОЙ приказ или ее решение.

Однажды сбившись, я перестал считать дни. Толку то. Когда-нибудь же мне скажут мой возраст?

Примерно через четыре месяца однообразной жизни в своих покоях у меня наконец-то получилось нащупать свою силу. Это случилось, когда я засыпал под боком служанки. Погружаясь во тьму, которая мне заменяла сон, я просто ее ощутил. Как будто я начал ощущать контуры меча сквозь туманную пелену. Но я не успел осознать этого и заснул.

Тем горше было настроение утром. Но из этого я сделал два вывода — сила у меня есть и, возможно, с тренировками и возрастом она станет доступной.

Шли недели. Ощущение силы повторялось все чаще, пока я не стал ощущать ее постоянно перед сном. Видение силовых линий теперь было со мной постоянно и не прерывалось, даже когда я активно двигался. Мать я видел все реже.

Во время прогулок служанка не пускала меня никуда из песчаного дворика. Сидя на тротуаре, я наблюдал за, казалось, вечно куда-то спешащими черными и также вечно тренирующимися мужчинами-солдатами. Причем отца или кого-то из родственников я не видел здесь ни разу. Вероятно, они тренируются в другом месте, также как и жрицы с магами. Временами мимо пробегали стайки серых и черных детей, но таких как я среди них я не видел. Очевидно, подобные игры пройдут также и мимо меня. Как же мне, иногда, хочется ошибаться в своих выводах… Наверно из-за своего возраста меня не учат языку и грамоте, но, я думаю, это скоро начнется. Я поднял глаза выше, глядя поверх крыш вдаль. Между сталактитов-дворцов временами что-то летало, медленно махая крыльями. За моей спиной возвышалась чудовищная колонна Дома, подавляющая своим величием. Временами я видел странных крылатых существ живущих на потолке и в основании самого сталактита. А однажды я даже видел глаза-угли смотрящие сверху на меня. Какого же размера существо пряталось во тьме? Из-за этого я часто садился спиной к Дому.

Было спокойно, на меня снизошло умиротворение. Мне даже не мешали снующие слуги, визжащая ребятня, тренирующиеся в полный контакт солдаты. Я прикрыл глаза и почувствовал свою силу… По ощущениям, она была похожа на замершее облако полупрозрачного багрового пламени. Я тяну руку к нему — оно тянется ко мне и, дотянувшись, вливается в меня через пальцы правой руки, но не до конца — остается висеть примерно треть… Сзади меня раздается испуганный возглас служанки. Хоть бы она не сбила концентрацию… Я открываю глаза. Я спокоен. Я спокоен… Над моей ладошкой зависло давешнее оранжевое пламя. Чуть шевелю пальцами — пламя как бы пытается повторить мои движения. «Ты — часть меня». Пламя чуть волнуется в ответ. «Ты принадлежишь мне»… Пламя мгновенно взмывает метров на пять, раздувается и зависает невесомым светящимся туманом. Меня переполняют ощущения гордости и радости. Так радуется щенок, идущий рядом с хозяином. Это не мои эмоции. Я поднимаю глаза — пламя резко уплотняется и превращается в пылающую птицу. Птица висит в воздухе, расправив немаленькие крылья. Она опускает голову к моему лицу. Я не чувствую жара лишь тепло. Провожу рукой по твердому клюву и мягким перьям головы и шеи. Птице нравится, но в следующую секунду она недовольно смотрит мне за спину, издает крик-клекот, схожий на громкий крик индюка, и очень быстро втягивается мне в ладонь, оставляя ощущение жара и могущества. Я оборачиваюсь и вижу испуганную старшую сестру. Приплыли.