Антон Демченко - Боярич: Боярич. Учитель. Гранд [сборник litres]

Проснувшись, я по старой привычке попытался вспомнить сон во всех подробностях. Своеобразная тренировка, позволяющая сохранить мой стремительно дряхлеющий разум в более или менее рабочем состоянии… Обычная, привычная процедура, только сегодня в ней явно что-то пошло не так.

Стоило мне сосредоточиться на уплывающих в небытие картинках своего бессвязного и, скажем прямо, не очень-то приятного сна, завершившегося почему-то огненной стеной, – как я едва не утонул в сумасшедшем потоке образов. И все равно не справился. Но не «захлебнулся», а просто вырубился.

Сон? Не смешите мои тапочки! Ни одно сновидение не оборачивается целой жизнью, пусть даже такой короткой, какой она оказалась у четырнадцатилетнего мальчишки по имени Кирилл Громов.

Единственное, что наводило на мысли о сне, – был факт наличия в моих видениях магии, в остальном же… все очень подробно и правдоподобно. А уж когда в гости ко мне в бокс начали шастать люди, которых я помнил по тому самому видению, и все они именовали меня исключительно Кириллом… В общем, пришлось принять как данность, что я теперь он самый и есть. Слабый стихийник, родившийся в семье, славящейся своей силой и предпочтением, отдаваемым «огненным» техникам, отпрыск младшего сына главы боярского рода Громовых, не наследующий ничего и могущий рассчитывать лишь на место в так называемых боярских детях или же на службу у государя, чтобы в дальнейшем своим горбом выслужить имение, а значит, и собственное боярское звание…

Только судя по тому, что я видел «во сне», долгая жизнь парню явно не светит. Его скорее добьют двоюродный братец с сестрами-близняшками, тренировки с которыми часто, я бы даже сказал, слишком часто оборачиваются для Кирилла отдыхом в больничной палате. Не то чтобы это было уж очень страшно, учитывая, что переломы здесь вылечивают за пару дней, а поврежденные внутренние органы приводят в порядок за неделю, но периодичность, с которой Кирилл попадал в лапы медиков, удручает и наводит на мысли об очень неприятных перспективах. А уж учитывая последний раз, на котором, собственно, и оборвалась впитанная мною память мальчишки, тенденция вырисовывается просто отвратительная.

Самое же удивительное, что после смерти родителей никто из старших родственников не пожелал взять на себя обязанность по заботе о пареньке. Ни родной дядька-наследник рода с супругой, ни дед, глава того самого рода. Кирилла, словно ненужного щенка, спихнули на прислугу, из свидетельств родства оставив ему лишь обязанность присутствовать на семейных сборищах да учебу и тренировки вместе со старшими сестрами и братом. И если на семейных собраниях Кирилл послушно исполнял роль этакого пажа при супруге наследника рода, выполняя ее просьбы-требования с вышколенностью хорошего слуги, то терпеть подобного пренебрежительного отношения от ее детей он явно не желал и доказывал это на каждом занятии, каждой тренировке. Стремясь обогнать в учебе, на грубую силу противников, способных размазать своего кузена тонким слоем по всему полигону, отвечал хитростью и тщательно скрываемыми «эфирными» техниками, почерпнутыми из так называемых «записей» погибшего отца, И ведь у него получалось, черт возьми… Если бы не подстава с боевым артефактом, отправившая Кирилла на неделю в реанимацию, то и в последний раз он вполне мог выйти победителем из нелепого соревнования, где трое воев забавлялись, а один новик просто не мог отступить, прогнуться… сдаться, в конце концов. Уважаю.

Только если я не схожу с ума и в зеркале, повешенном аккурат напротив моей кровати «заботливыми» руками «заглянувших проведать дорогого братика» кузин, действительно отражается покореженная физиономия Кирилла Громова, значит, сам бывший владелец тела куда-то… ушел?

Стоило задать себе этот вопрос, спустя мгновение пришло понимание: действительно ушел. Куда? Черт его знает, но среброусый обещал, что там будет лучше. И зная историю Кирилла, я не могу его винить. Остается только удивляться, как у мальчишки вообще хватило сил провести пять лет в борьбе с людьми, которые должны были стать ему опорой и подмогой…

Нет, это не пустые слова и не идеализация родственных уз, все куда проще. Каждый член боярского рода, будь он родственником по крови или принятым в боярские дети, присягает на верность роду, а тот дает новообретенному родственнику свою защиту и поддержку. Эдакий вассалитет с освященными веками условиями и обязательствами сторон… Остается удивляться, почему в отношении кровного родственника, да еще несовершеннолетнего, род отказывается исполнять те самые взятые на себя обязательства. А ведь в памяти Кирилла имеется пусть и размытое, но яркое воспоминание о том, как глава рода Громовых принимал под опеку восьмилетнего мальчика… буквально на следующий день после смерти его родителей в автоаварии… Дерьмо какое-то.

Я покосился на зеркало, тут же послушно отразившее мое новое, украшенное рубцами и стяжками лицо, лоснящееся и блестящее… последствия ожогов, однако. Хорошо еще, что здешний доктор клятвенно заверил меня в скором исправлении этого кошмара. Но до тех пор смотреть в зеркало откровенно страшно. Спасибо, дорогие мои кузины с кузнечиком… Ишь, разрезвились… кобылы с жеребцом. Нет, Кирюха, так дальше жить нельзя. Что было, то прошло, но! Вздумают лезть опять – будем учить… жестко, больно, но доходчиво, и главное, качественно! Как и завещал… ну да, ну да, он самый, среброусый такой. Иначе подумать страшно, что они с обычными людьми творить будут, раз уже сейчас родную кровь не пожалели…

Наверное, услышь я такие рассуждения Там, фыркнул бы недовольно – дескать, что за дурь так реагировать на сон, пусть он и был в своем роде вещим? Вот лишь одно «но»… Этот сон… воспоминания… они стали моими. Не знаю, как объяснить точнее, но… это меня гоняли по полигону две злорадно ухмыляющиеся девицы, и это моим телом, опутанным водяным «неводом», они же вместе с братом играли в футбол, пока я из последних сил держал трещащий от напряжения воздушный щит, не давая шипящим нитям воды коснуться кожи… Таких воспоминаний у меня ой как немало. И среди них есть не только эпизоды поражений и побед, но и откровенных подстав со стороны любезных кузин с кузнечиком. Не могу сказать, что Кирилл всегда был образцом благородства, нет, в такой обстановке ангелы не выживают, но до откровенной подлости он никогда не опускался. В остальном же действия младшего Громова можно охарактеризовать как вполне оправданные тактические приемы в борьбе с превосходящими силами противника. И уж точно парень никогда бы не позволил себе издеваться над проигравшими. Для него это было противоестественно и абсолютно неприемлемо. И от того, что двоюродные сестры и брат не гнушаются такой низости, ему было еще больнее.