Михаил Михеев - Шпага, магия и чуть-чуть удачи [litres]

– Погрузка окончена, люки в походное положение. Приготовиться к взлету!

Рагнар тут же переместился в угол салона, туда, где благодаря широким окнам, в том числе и в полу, был самый лучший обзор. Граф, чуть помедлив, решил последовать его примеру. Все же момент взлета, наверное, самый эффектный, острее ощущения разве что когда проходишь рядом с грозовым фронтом.

В медленно надвигающихся сумерках прожектора дирижабля выхватывали куски местности, от чего картинка получалась совсем уж сюрреалистической. Впрочем, как раз к этому некромантам не привыкать. Подсвеченные ходовыми огнями четырехлопастные винты, заключенные, чтоб никого не покалечить случайно, в сетчатые экраны, медленно шевельнулись. Один оборот, другой – и вот они уже слились в чуть трепещущие белые круги. Мягкий толчок – и воздушный кит неспешно, с достоинством начал подыматься в небо. Ушла вниз колосящаяся пшеница, закрученная воздушными вихрями в нелепые узлы, мелькнул остающийся в стороне замок, над которым все еще курились хорошо заметные на фоне заката струйки дыма… Отец и сын долго стояли, любуясь величественной картиной, пока дирижабль не вошел, наконец, в густые низкие облака, которые к вечеру заполнили половину неба, и не растворился в них.

Вот так, неброская раскраска, над которой посмеивались другие владельцы новомодных воздушных судов, на самом деле полезнее, чем аляповатая безвкусица, покрывающая борта их дирижаблей. Такую воздушную яхту видно издали, а этот попробуй, найди. Нырнул в облака – и нет тебя. Для человека, которого в обществе разве что терпят, но при любом удобном случае готовы сделать пакость, совсем не лишняя предосторожность. Такая же, как магические амулеты… Или пневматические скорострелки, ждущие своего часа в бортовых спонсонах. Граф тяжело вздохнул, возвращаясь к столу. Некромантия – это, конечно, здорово, но люди, особенно от магии далекие, на ее адепта смотрят косо. Увы, это стоит принимать как данность, так просто человеческое пред-убеждение не сломаешь.

С легким, почти беззвучным шелестом открылась дверь.

– Милорд?

– А, это ты, Милли? Присаживайся.

Звонко простучали каблуки – и затихли, увязли в толстом ворсе ковра. Капитан изящно опустилась в кресло напротив своего сюзерена, налила себе вина, с удовольствием выпила.

– Фу-х, я уж думала, сегодняшний день никогда не закончится.

– Все когда-нибудь проходит, – философски вздохнул граф. – Ну, что скажешь хорошего?

– Да все нормально вроде. Дома будем уже к утру.

– Да? – граф посмотрел на нее чуть удивленно.

– Сильный попутный ветер, милорд. Он сэкономит нам не меньше пяти часов.

Пока они разговаривали, Рагнар отправился к себе. Все же день сегодня был тяжелым даже для взрослого, а он, как бы ни храбрился, все равно оставался мальчишкой, которого отец взял в первый в его жизни поход. Неудивительно, что Рагнар еле волочил ноги. С трудом добрался до кровати – и рухнул, не раздеваясь. Под боком что-то завозилось, и мозг, затухая, напомнил, что сегодня он уже положил сюда кое-кого, но на это Рагнару было уже плевать. Механическим движением подгреб к себе девочку, имени которой так и не узнал. Та сразу же успокоилась и, пригревшись, задышала ему в плечо, но Рагнару было уже все равно. Он заснул мгновенно, чуть заметно посапывая, и не видел уже, как в дверях появились отец и Милли. Постояли, глядя на спящих детей, а потом тихонечко прикрыли дверь.

До места назначения дирижабль добрался, как и было обещано, к утру. Все же его капитан хорошо знала свое дело и рассчитала точно. Солнце уже поднялось, но пока невысоко, эффектно встав над заснеженными вершинами недалеких гор. В его свете замок с тонкими, устремленными в небо шпилями был сказочно красив. Пожалуй, с цитаделью некроманта, какой ее обычно представляют люди, общего он имел только цвет. И то не из-за эстетических предпочтений строителей – просто гранит в местных каменоломнях оказался темных оттенков, а тащить камень откуда-то издали никто не видел смысла.

Однако сейчас даже цвет смотрелся выигрышно – в лучах восходящего солнца гранит будто вспыхивал тысячами искр, создавая невероятную самому лучшему художнику недоступную картину. Особенно с высоты. И на девочку, видевшую это зрелище впервые, она произвела впечатление. На Рагнара, пускай он уже наблюдал подобное много раз, впрочем, тоже, однако он виду не показывал. Стоял рядом со скучающим выражением лица опытного воина и путешественника, не замечая легкой улыбки на губах отца.

Но вот дирижабль замер, гондола повисла в половине человеческого роста от земли, и из дверей спустили аккуратный, блестящий хромированными поручнями трап. Граф первым шагнул на него, потом вдруг обернулся, ловко взял маленькую гостью за руку и, улыбнувшись, сказал:

– Ну, все, приехали. Теперь это – твой дом.

И решительно зашагал к замку прямо по высокой, еще мокрой от росы траве.

Восемь лет спустя

Тишина, лишь громко тикают часы. Дом замер в ожидании. Горели камины, но в комнатах было зябко, словно какой-то холодный ветер, гуляя по коридорам, жадно выметал остатки тепла. Этого не могло быть – но это было!

В главном зале, прямо на полу из дорогого горного кедра, была нарисована простенькая, всего-то на пять лучей, пентаграмма со вписанной в нее звездой. В центре пентаграммы, привязанная за руки и ноги ко вбитым в дерево металлическим костылям, лежала обнаженная девушка. Пять свечей из черного воска в углах пентаграммы, напротив рук, ног и головы. Классическая атрибутика ритуала вызова демона, и тот факт, что совсем еще молодая девчонка пойдет ему в уплату за беспокойство, проводившего ритуал человека абсолютно не беспокоил.

Свечи ровно потрескивали, заставляя сидящего на ступеньках погруженной во мрак лестницы совсем еще молодого парня недовольно морщиться. Высокий, худощавый, но притом широкоплечий и мускулистый. Темно-каштановые волосы до плеч отличались густотой и блеском, которым позавидовала бы любая женщина. Похожие на льдинки холодные, зеленоватые глаза… Свободного покроя черная шелковая рубаха и того же цвета штаны, высокие сапоги… Дополнял образ классического темного мага длинный узкий клинок, то ли узкий меч, то ли широкая шпага, небрежно прислоненный к перилам. Отблески пламени мерцали на отполированной до зеркального блеска поверхности стали. Человек ждал.

Наконец в центре зала, совсем рядом с пентаграммой, заколебался воздух. Обычный человек решил бы, что это – игра воображения, и был бы неправ, возможно, даже фатально. Человек встал, оперся на перила и стал жадно смотреть на то, как воздух сгущается, потом словно подергивается дымкой… Мерзко пахнуло серой. Свечи затрещали еще сильнее, и молодой человек поморщился. Все-таки не то качество у нынешних мастеров, совсем не то. Что за примеси в воске, непонятно, однако по сравнению с нормальными, горящими ровным спокойным пламенем эти постоянно колышутся, брызгают искрами… Того и гляди, погаснут. Не то чтобы это было важно, он может блокировать возмущения силы, но лишние затраты энергии ему совсем не нужны.