Ирина Котова - Расколотый мир [litres]

Нории рассмеялся и сделал приглашающий знак рукой.

– Присоединяйся к нам, брат.

Чудище, радостно щелкнув клювом, засияло белым светом и превратилось в человека, который, улыбнувшись невозмутимой Ани, поклонился присутствующим.

– Приветствую вас, Владыка, Владычица, – он поцеловал бывшей невесте руку, усмехнулся каменному выражению ее лица, – царица, Владыка Четерии, госпожа Нойрентин, господин Мири… Прошу прощения за вторжение. Как удачно, что вы здесь, – я как раз летел в Истаил… и, так как понятия не имел, как до него добраться, надеялся, что встречу кого-то из драконов и мне все объяснят.

– Ты как раз летел к берегу наших дракониц, – проворчал Мири, – они бы тебе действительно все объяснили. Мчался бы оттуда быстрее ветра, если бы не разодрали.

– Мне последнее время удивительно везет на добрых женщин, – с изрядной долей юмора согласился гость.

Света разглядывала его недоверчиво и восторженно. Испуг из ее глаз уже ушел.

– Прошу за стол, лорд Дармоншир, – проговорила Ангелина.

Он опять усмехнулся, отодвигая стул.

– Сегодня днем я слышал те же слова от вашей сестры Василины. Забавный получился день: завтракал я в Инляндии, обедал у королевы Рудлога, а ужинаю у Владыки Песков.

Ани кивнула, показывая, что услышала и расспросит про сестер позже. Засуетились слуги, выкладывая дополнительные приборы, а Люк вдохнул теплый морской ветер и продолжил:

– Нории, как видите, я принес вам коньяк. Продолжаю раздавать долги.

– За этим ли только прилетел ты, брат? – с улыбкой спросил дракон.

– Нет, конечно, – Дармоншир мгновенно из расслабленного и наслаждающегося покоем человека превратился в собранного и серьезного. – Вы знаете, что на мою землю движутся враги, а я слишком мало умею, чтобы им противостоять. Ты сын Воздуха, прошу, научи меня управлять нашей стихией. Мне больше не к кому обратиться, я готов заплатить тем, чем скажешь. И, боюсь, придется просить тебя поторопиться, потому что на долгое ученичество у меня нет времени.

Нории какое-то время, чуть сощурившись, глядел то ли на него, то ли сквозь него, потом перевел вопросительный взгляд на Иппоталию, и та с усмешкой кивнула, отвечая на немой вопрос.

– А что у тебя с аурой? – беззастенчиво поинтересовался менее деликатный Четери. – Я такую никогда не видел. Как две одежки вместо одной.

Люк иронично-сокрушенно пожал плечами.

– Хотел бы я сам знать, Владыка.

– Узнаешь рано или поздно, – пророкотал Нории. – Я помогу тебе, хотя наши умения отличаются: у меня в предках не только Целитель, но и Богиня. Помогу безо всякой оплаты. Пусть это будет моим даром тебе.

Незваный гость хмыкнул, с удовольствием разглядывая поставленные перед ним кушанья, и вновь втянул носом морской воздух.

– Как удачно, – сказал он, и в голосе его слышалось облегчение, – у меня как раз завтра день рождения. Благодарю, Владыка. От всего сердца благодарю.

Три дня спустя, Иоаннесбург

Василина

Королева Рудлога упорно отказывалась от еды уже третий день. А так как от всего остального, связанного с управлением страной, отказаться возможности не было, ее величество таяла на глазах.

Байдек, глядя на изможденную супругу, молча напоминал себе, что он не должен ни словом, ни взглядом подрывать ее уверенность. И порывы настоять на том, чтобы она поела, северянин давил в зародыше. Наверное, впервые он поставил что-то выше безопасности и здоровья супруги. Правда, это «что-то» было прежде всего ее душевным спокойствием и верой в себя, и только потом – благополучием Рудлога.

Василина, отказываясь от пищи, все так же пыталась пить кровь, надеясь, что голод притушит рвотный рефлекс, но все так же ее выворачивало после первых глотков.

– Может, мне отказаться и от воды? – спросила она на второй день, когда отдышалась от тошноты. Глаза ее были совершенно серьезными. – Думаю, жажда заставит воспринимать кровь как благо.

– Вероятно, – стараясь сохранять спокойствие, согласился Мариан. – Но для начала попробуй обойтись только голоданием, Василина.

Если бы только он мог пройти это вместо нее! Но такой возможности у него не было – и он делал то, что умел. Поддерживал ее.

В ночь на четвертые сутки Василина спала беспокойно. Тело ее было холодным, она ворочалась и прижималась к мужу, и Байдек сторожил жену, слушая неровное дыхание и тревожный стук ветра в окна. Ему почему-то было не по себе, будто предстояло что-то нехорошее.

Утром королева, позавтракав парой стаканов воды, посеревшая и тихая, пошла на очередное совещание. Глаза ее заметно посветлели, и Байдек, почти озверевший от тревоги и предчувствия, следовал за ней по пятам.

На совещании Василина, странно склоняя голову, обводила присутствующих взглядом все более светлеющих глаз. В зале заметно холодало, и министры ежились. Не сразу она отвечала на вопросы, отрешенно взирая прямо перед собой и то и дело поворачивая голову к окну.

– …В результате мы можем перекинуть к Дармонширу всего семь установок залпового огня… – говорил министр обороны.

В окно вдруг застучало – то, увлекшись, погналась за какой-то мушкой малая пташка. Василина медленно повернула голову на звук – и в наступившей тишине все услышали, как утяжеляется ее дыхание. Полыхнул огонь в камине, лизнув лазурные изразцы фасада, и от королевы тоже повеяло жаром.

Мариан сделал знак министру обороны, но тот сам понял, что происходит что-то нестандартное. От королевы потихоньку отодвигались – только муж сидел рядом, она с силой сжимала его руку, но принц-консорт не морщился и не пытался отвлечь, понимая, что сейчас его не услышат.

Королева облизнулась. Глаза ее стали совсем светлыми, льдистыми, по телу потек огонь – и она, неуклюже махнув руками и покачнувшись на стуле, полыхнула, окутываясь пламенем. Очертания ее тела поплыли, переплавляясь в большую огненную соколицу – и та, издав пронзительный крик, дернула крыльями раз, другой и, сорвавшись с места, вылетела в окно, оставив после себя оплавленную дыру в стекле и тлеющие рамы.

В кабинете продолжали молчать. Принц-консорт на секунду прикрыл глаза и проговорил:

– Продолжайте, Геннадий Иванович. Я все передам ее величеству, когда она вернется.

Голод. Голод и холод.

Внизу много камня и много людей. Кровь и плоть… но ей хочется иной добычи. Добычи яростной, сильной. И она летит по дуге над городом, и в полыньях реки Адигель отражается пылающая огнем соколица.

Кончился город. Пошли деревеньки, черные поля, едва тронутые зеленью леса. Много в них живности, видит крылатая королева с высоты даже мышь в норе, но все не то. Вот поскакал поперек поля заяц – и она обрушилась на него, пробила ударом клюва череп и в несколько рывков заглотила. Но только раздразнила себя этой кровью, не насытила. Взмыла высоко в небеса и понеслась дальше над лесами, высматривая добычу.