Питер Страуб - История с привидениями

— Я думал, что весь его опыт — умственная неустойчивость.

— Ага, как у нас, — мрачно сказал Джеффри. — У Эдварда были какие-то основания завещать племяннику дом. Я думаю, он хотел, чтобы Дональд приехал, если с ним что-нибудь случится. У него ведь было предчувствие. И вот что я еще думаю — я думаю, мы должны рассказать ему про Еву Галли.

— Рассказать бессвязную историю пятидесятилетней давности? Смешно.

— Она не становится смешной от своей бессвязности, — так же мрачно заметил доктор.

Рики увидел, как вздрогнул Льюис, когда Джеффри заговорил про Еву Галли. Рики знал, что за прошедшие пятьдесят лет никто из них не вспоминал о ней.

— Ты думаешь, что знаешь, что с ней случилось? — спросил доктор.

— Слушай, зачем это нужно? — голос Льюиса чуть охрип. — Зачем все это ворошить?

— Затем, чтобы выяснить, что все-таки случилось с Эдвардом. Сожалею, если не смог вам это объяснить.

Сирс кивнул, и Рики показалось, что он видит на лице своего компаньона следы… чего? Облегчения? Конечно, он не выражал это явно, но для Рики было сюрпризом, что он вообще способен на такие чувства.

— Я все же сомневаюсь, — сказал Сирс, — но если тебе от этого будет легче, мы можем написать племяннику Эдварда. Его адрес у нас есть, ведь так, Рики?

Рики кивнул.

— Но для демократизма предлагаю проголосовать. Что вы скажете по этому поводу? — он отхлебнул из бокала и обвел всех взглядом.

Все кивнули.

— Начнем с тебя, Джон.

— Конечно, да. Нужно вызвать его.

— Льюис!

Льюис пожал плечами.

— Мне все равно. Вызывайте, если хотите.

— Значит «да»?

— Да, да. Но я против того, чтобы копаться в деле Евы Галли.

— Рики?

Рики посмотрел на компаньона и увидел, что Сирс уже знает его мнение.

— Нет. Решительно нет. Я думаю, это ошибка.

— Хочешь, чтобы продолжалось то, что тянется уже целый год?

— Все меняется только к худшему.

— Помнишь как настоящий юрист, но плохой христианин. А я скажу «да», и нас большинство. Решение принято. Мы ему напишем.

— Я только думаю: вдруг он захочет продать дом? Ведь прошел уже год.

— Не создавай проблем. Захочет, так приедет еще быстрее.

— А почему ты уверен, что все не может измениться к худшему?

Сидя, как и каждый месяц в течение последних двадцати лет, в этом уютном кресле, Рики страстно желал, чтобы ничего не изменилось, чтобы они продолжали собираться. Глядя на них при тусклом свете лампы, слушая, как холодный ветер шумит в ветвях за окном, он желал только одного — продолжения. Они были его друзьями, он был как бы женат на них, как он перед этим думал о Сирее, и он боялся за них. Они выглядели такими взволнованными, словно для них не было ничего важнее плохих снов и страшных историй. Но он увидел полоску тени, пересекающую лоб Джона Джеффри, и подумал: «Джон скоро умрет». Эту интуицию не убили в нем все рассказанные за годы истории, и мысль словно пришла в его голову откуда-то извне, вместе с первым дуновением зимы.

— Решено, Рики, — сказал Сирс. — Мы не можем все время вариться в собственном соку. А теперь…

Он оглядел их, со значением потер руки и воскликнул:

— Теперь вернемся к повестке дня. Так кто у нас на очереди?

У Рики неожиданно все сдвинулось в голове, и, хотя он не готовился, прошлое неожиданно предстало так ясно — те восемнадцать часов далекого 45-го года, — что он сказал:

— Похоже, что я.

Двое уже ушли. Рики замешкался, сказав им, — что незачем спешить в такой холод. Льюис ответил: «Это живо разрумянило бы тебя, Рики», но доктор Джеффри просто кивнул. Действительно, для октября было очень холодно, достаточно холодно, чтобы выпал снег. Сидя в библиотеке, пока Сирс пошел за новой порцией выпивки, Рики слышал, как удаляется гудение машины Льюиса. У Льюиса был «моргай», пять лет назад привезенный из Англии, спортивный автомобиль, который нравился Рики. Но его брезентовый верх в такой вечер не спасал от холода. В такие нью-йоркские зимние вечера нужно что-то большее, чем маленький «моргай» Льюиса. Бедный Джон совсем замерзнет, пока Льюис довезет его домой на Монтгомери-стрит, к Милли Шиэн.

Милли сидит сейчас в полутьме в смотровой доктора, ожидая, когда повернется ключ в замке, чтобы помочь ему снять пальто и сварить чашку горячего шоколада. После этого Льюис поедет дальше за город, в леса, где стоит купленный им после возвращения дом.

Что бы ни делал Льюис в Испании, денег он оттуда привез достаточно.

Дом Рики стоял буквально за углом, в пяти минутах ходьбы, в былые дни они с Сирсом каждый день ходили на работу пешком. Теперь они гуляли только в теплую погоду. «Как Том и Джерри», говорила Стелла. Ирония относилась в первую очередь к Сирсу: Стелла его недолюбливала. Конечно, она никогда не показывала этого. Не могло быть и речи, чтобы она встречала мужа с горячим шоколадом; она ложилась спать, оставив свет только в верхнем холле. Само собой считалось, что, коль Рики засиделся у друзей, ему полагается шарить в темноте и натыкаться на модерновую мебель с острыми углами, купленную им по ее настоянию.

Сирс вернулся в комнату с двумя бокалами в руках и сигарой во рту.

— Сирс, — сказал Рики, — ты, должно быть, единственный, кто заставляет меня пожалеть, что я женат.

— Не трать на меня зависть. Я слишком старый и толстый.

— Ни то, ни другое, — Рики взял бокал. — Ты просто притворяешься.

— Но ты попал в точку. Ты не можешь никому сказать то, что говоришь мне. Если ты скажешь это твоей красавице, она вышибет из тебя мозги. А мне ты говоришь, потому что… — Сирс сделал паузу, и Рики показалось, что сейчас он скажет:

«Я тоже жалею, что ты женат».

— Слушай, я, по-твоему, боевая лошадь или рабочая?

Слушая своего компаньона с бокалом в руке, Рики подумал о Джоне Джеффри и Льюисе Бенедикте, мчащихся в свои дома, о своем собственном доме, ждущем его, и о том, как переплелись их жизни и привычки.

— О, я думаю, боевая, — сказал Рики и улыбнулся. Он вспомнил, что говорил недавно «все меняется только к худшему», и подумал:

Да, это так, храни нас Бог.

Внезапно он представил, что все они, он и его друзья, летят в маленьком самолетике по черному грозовому небу.

— А Стелла знает про твои кошмары?

— Я и не знал, что у тебя тоже, — Рики не хотел отвечать.

— Я считал, что незачем это обсуждать.

— И у тебя они уже…

Сирс поглубже погрузился в кресло.

— А у тебя уже?…

— Год.

— И у меня. Год. И у остальных, наверно, тоже.

— Льюис не кажется встревоженным.

— Льюиса ничего не может встревожить. Когда Бог создавал Льюиса, он сказал: «Я дам тебе красивое лицо, хорошую фигуру и добрый нрав, но, поскольку мир несовершенен, недодам немного мозгов». Он разбогател потому, что ему нравились рыбацкие деревни в Испании, а не потому, что он знал, что с ними делать.