Альфреда Могильная - Вечность

Прим. автора: повествование в данной главе ведется от первого лица, которым будет являться Доминика О`Брайан

Сижу я на уроке истории, – мой любимый предмет. Я пытаюсь быстро делать конспект со слов учителя, быстро и напряженно скачет моя ручка по бумаге, оставляя за собой уродливые буквы. Но суть не в этом, – просто когда прописываешь, информация откладывается в голове, и перечитывать свою писанину уже незачем, – у меня довольно таки хорошая память.

Меня прервала дверь, ведущая из кабинета в коридор, которая заскрипела, приоткрылась, а затем остановилась. Учительница, миссис Б. вдруг перестала говорить и устремила взгляд в коридор, вид на который оголила дверь. Если приглядеться, то можно было заметить у окна в коридоре чей– то силуэт. Наверное, кто-то опоздал – сейчас ведь первый урок. Обычно миссис Б. злится на опоздавших – она дает задание в виде доклада, а покуда «опоздун» не произнесет заветные слова, а то есть «извините за опоздание, разрешите войти?», она и вовсе не впустит в кабинет. Обычно «опаздунов» начинают оправдывать их быдло-друзья, дескать, «нет-нет, он все сказал, просто вы не слышали!», но учителей не так-то просто обдурить…

Но этот загадочный тип просто стоял вдали. А может быть, его только я вижу?.. Я ведь сижу на первой парте первого ряда.

– В., а ты видишь во-он того чудика?.. – спрашиваю я своего соседа по парте. Он сидит ближе к двери, а я – ближе к окну.

– Не-а. А где он? – спросил тот. Меня это разочаровало, – может, это мне показалось?

– Эх, все ясно… – вздыхаю я и отворачиваюсь.

И тут миссис Б. повернулась со словами:

– Ребята, а сейчас… отложите все, и прыгаем в окно. – Эти слова прозвучали максимально убежденно, словно она призывала нас к выполнению какой– то работы.

Соответственно, в классе поднялась паника. Все начали переглядываться. И тут один наш одноклассник встал на парту, прошелся по ней, а затем шагнул на подоконник, и… Да, он сделал это. Я отвернулась, чтобы не видеть этого.

– Ну-у, чего вы ждете? – повторила она снова. Паника поднималась еще больше, все уже начали кричать. А миссис Б. была словно… Она не была похожа на себя.

– В., В.! А может быть, это террорист?! – предполагаю я. Но В. как раз уставился туда…

А потом он вскочил и попросил меня подвинуть стул, чтобы он смог пройти к окну, – вы ведь поняли, зачем, да? И я сделала это.

Смирившись с мыслью о том, что это вполне может быть террорист, я тоже перебираю такую идею. Но прыгать с третьего этажа опасно…

Меня полностью охватил ужас, а с ним пришла и растерянность. Дышать становится все сложнее, а руки трясутся. Ничего не остается делать, кроме как вставать с места и удирать, что я и делаю.

Вот уже выбегаю я из кабинета и бегу к большой лестнице, как слышу голос за своей спиной «Беги куда хочешь, тебе не удрать!»

Я не могу сказать, мужской или женский это был голос, я не могу определить его интонацию, – словно это был мой внутренний голос. Словно моя совесть. А еще я чувствую леденящий взгляд. Все это дико напугало меня своей психоделичностью, и я обездвижена от страха: я обернулась, замерла и расфокусировалась. Ветер из окна в коридоре трепет мои волосы. В коридоре совсем темно. Почему-то несмотря на то, что сейчас апрель, утром еще темно. Совсем темно. Лишь льется слабый свет в коридор из открытых кабинетов.

И в этом слабом свете я вижу все ту же темную фигуру в коротком пальто и шляпе. Я чувствую, что этот человек развернулся и смотрит прямо на меня, а я смотрю на него ответно. Дико и жутко мне делалось от его взгляда. От страха я не могу пошевелиться, хотя понимаю, что мне не то чтобы надо, а просто необходимо бежать что есть силы.

Но я осмеливаюсь только закричать. На мой крик откликнулась миссис Б. Она вышла из кабинета и приблизилась ко мне:

– Чего кричишь-то?

– Вы… Вы видите этого человека?.. – указываю я на того странного типа.

Она подошла ко мне ближе и шепнула:

– На деле я знаю, что происходит, но объяснить не могу. Беги. Беги и берегись этого человека.

Сердце колотилось нереально быстро – и от бега, и от страха, а дыхание мое было слышно за километр. Главное – тряслись все

конечности, но настолько страшно было мне, что это почти не ощущалось.

И я ринулась из школы. Прочь.

Вот я и снаружи. Я перебегаю дорогу. В след мне прогудела машина, едва не сбив меня. Споткнувшись о бордюр, я ударяюсь коленом о мостовую. Дом, к которому я только что перебежала дорогу, стоял нерушимой стеной; в соединении с еще несколькими такими же по конструкции, но различающимися по цвету домами, они образовывают улицу.

Мною было принято решение заскочить в магазин, дабы попроситься в уборную и промыть рану. А еще я все еще чувствую себя небезопасно. Страх и тревога не хотят покидать меня. А после надо тикать домой.

Я заглядываю за прозрачную пластиковую дверь книжного магазина, который только что открылся. Там монотонно роптал маленький телевизор. И тут в сцене фильма, который показывали по тому телевизору, раздались такие слова:

– Беги куда хочешь, от судьбы не убежишь!

Меня заколотило еще сильнее. Нужно поймать попутку и ехать домой.

Подъехал красный автобус и остановился, хотя остановки здесь сроду не было. Я влетаю в автобус и быстро плачу за проезд – у меня было немного денег в кармане пиджака. И я бегу по салону в самый-самый конец автобуса и сажусь в левом самом дальнем углу. Вдаль. В темноту. Здесь я чувствую себя более… Более защищенно.

Я слышу будто тот же голос:

– Чего так пыхтите? От кого-то убегаете? – я бы испугалась, но повернулся с сидения впереди мой попутчик. Почему-то он не был замечен мною сразу. Это был молодой человек, одетый в черное пальто и черную фетровую шляпу, из-под которой виднелась каштановая челка. Я так и не ответила ему.

Меня несколько успокоил его взгляд: он посмотрел мне в глаза своими черными глазами, зрачков которых не было видно.

– Так что же случилось? – вопросительно смотрел он, а я словно нахожусь под его гипнозом. Но нельзя ведь все так просто рассказать, иначе меня примут за сумасшедшую.

Он отвернулся, залез в карман пальто, достал платок, а после протянул его мне. Мне показалось это странным.

– Зачем? – спрашиваю я.

Он указал взглядом на рану на колене. Я принимаю платок. Он был белым, а на уголке вышиты три красные розы гладью. А еще мелким аккуратным шрифтом на нем была вышита надпись «Du können nicht weglaufen von Schicksal». Жаль, что не знаю немецкого. А вытереть кровь у меня так и не вышло: она запеклась. Я протягиваю платок его владельцу, но тот ответил:

– Не стоит, оставьте себе.

– Спасибо, – улыбаюсь я, – А как вас зовут? – уже ничуть не стесняюсь я.