Рэй Брэдбери - Американские фантастические рассказы

Машина послушно проглотила превращенных в мудреные символы неразлучников, переварила в своем искусственном нутре, проверила, сравнила результат, и наконец закончила предварительный этап: теперь должна была отозваться разбухшая от информации память. Но она хранила молчание, и машина терпеливо ждала, ждала… Неожиданно где-то в глубине могучего квази-мозга откликнулась одна из ячеек; машина немедленно извлекла новорожденный ответ метафорическими щипцами, составленными из ряда математических символов (одновременно лихорадочно переводя их на язык других символов). Наконец, на свет появился девственно-белый листок, на котором значилось: Дирбану .

Данное обстоятельство все кардинально меняло. Ибо космические корабли землян избороздили Вселенную, весьма редко встречая препятствия на своем пути. Каждое чем-то объяснялись, кроме одного. Твердым орешком оказалась далекая планета Дирбану, которая при приближении звездолета окружала себя непроницаемым силовым полем. Подобным образом могли поступать и другие миры, но команды кораблей всегда знали, почему. Власти Дирбану, сразу после установления контакта, запретили нашим звездолетам совершать посадку на планету, пока на Землю не будет отправлен полномочный посол. Вскоре представитель таинственного мира действительно прибыл (по крайней мере так утверждала логическая машина, единственная из одушевленных и неодушевленных созданий, в чьей памяти сохранился этот визит), и стало ясно, что у двух цивилизаций имеется много общего. Посол, однако, выказал весьма странное, не приличествующее дипломату отвращение к нашей культуре и ее достижениям, брезгливо скривился и отправился домой. С тех пор Дирбану наглухо закрыла свой лик от любопытных глаз Земли.

Естественно, неведомая планета превратилась в дразняще-непостижимую цель, тайну, требующую разгадки. Но никакие усилия не помогали хоть немного приподнять непроницаемый занавес вокруг нее. И по мере того, как очередные попытки вновь и вновь подтверждали невозможность этого, в коллективном сознании землян образ Дирбану претерпел обычные метаморфозы, последовательно воспринимаясь как диковина, загадка, вызов нашей мощи, враг, злейший враг , потом по убывающей, снова враг, загадка, диковина, превратившись для всех в конечном итоге в нечто, находящееся так далеко, что нет смысла возиться , иными словами, в забытую проблему .

И вот, спустя столько бесплодных лет, Земля дает приют парочке инопланетян, оказавшихся настоящими Дирбану, а они, вместо того, чтобы поделиться ценной информацией, завораживают странным волшебством население планеты! Сознание нетерпимости такой ситуации мало-помалу овладевало умами, но процесс шел довольно вяло — ведь на сей раз настойчивые сигналы чувства гражданского долга приглушала, словно ласковое пуховое одеяло, проникшая в души добровольных слепцов магия неразлучников. Понадобилось бы очень много времени, чтобы окончательно убедить людей, что в их среде таится угроза обществу, если бы не поразительный поворот событий.

Земля получила официальное послание от Дирбану!

Заполнившие эфир бесчисленные передачи, отражавшие в своей массе охватившую землян дирбануманию, привлекли наконец внимание властей Дирбану, которые сухо уведомили нас, что неразлучники действительно являются уроженцами вышеозначенной планеты, более того, они совершили побег, найдя себе убежище на Земле; что если наш мир и дальше собирается укрывать беглых преступников, это вызовет самую негативную реакцию. Если же, с другой стороны, земляне посчитают необходимым их выдать, реакция будет в высшей степени благоприятной.

Все еще околдованная неразлучниками, Земля сумела трезво проанализировать ситуацию и выработать приемлемую схему действий. Наконец-то появилась возможность найти некую основу для строительства дружественных отношений с загадочным народом… точнее, великим народом, коль скоро он обладает силовым полем, которое земляне не способны скопировать, и наверняка, множеством иных полезных вещей; могучим народом, пред которым не стыдно опуститься на колени (с парочкой бомб — разумеется, только для самообороны — спрятанных в карманах), склонить голову, признавая его превосходство (чтобы не виден был нож, зажатый в зубах), и с достоинством поклянчить крошки со стола (чтобы выведать где расположена кухня).

Итак, эпизод с неразлучниками стал еще одним доказательством в длинном и унылом ряду фактов, подтверждающих, что основанная на непобедимой логике расчета нетерпимость способна подмять под себя и раздавить все, даже магию.

Особенно магию…

Вот почему в один прекрасный день влюбленные были арестованы, корабль «Звездная малютка 439» превратился в межпланетный «черный ворон», для него подобрали экипаж, составленный из наиболее защищенных от влияния пришельцев людей, и звездолет стартовал, неся на борту груз, в обмен на который мы надеялись приобрести, во благо родной планеты, целый мир.

«Звездной малюткой» управляли двое: колоритный, маленький, жилистый, ершистый петушок и мрачно-серьезный верзила-бык. Первый, — его прозвали Главным, — исполнял обязанности капитана, а заодно и остальной части офицерского корпуса. Второй, Молчун, заменял весь рядовой состав. Главный — подвижный, самолюбивый, инициативный; белый, глаза, как и волосы, золотисто-каштанового цвета. Суровый, сверлящий взгляд.

Молчун — неуклюжий великан с тяжелыми ручищами-лопатами, прикосновение которых было удивительно деликатным и нежным, богатырскими плечами, размах которых равнялся половине роста Главного. Молчуну очень подошла бы ряса, подпоясанная веревкой, как у странствующих монахов. Ему наверняка оказался бы к лицу бурнус. Он не носил ни того, ни другого, но даже без них производил соответствующее впечатление. Ни одна живая душа не догадывалась, что в голове у мрачного гиганта всегда кружится бесконечный хоровод ослепительных картин и слов, сопоставлений и идей. Никто, кроме Главного, не подозревал, что у Молчуна есть книги — целое море книг! — а капитану было наплевать. Его прозвали молчуном, как только он пролепетал первое в своей жизни слово, и прозвали недаром. Ибо он упрямо не желал бросать драгоценные слова на ветер, выпускать из копилки мозга, а если и произносил что-нибудь, то расходовал запас экономно, с большими промежутками. Так Молчун научился сводить свою речь к серии фыркающих и мычащих звуков, а если не получалось, просто оправдывал прозвище.

Они были примитивами, эти двое, то есть вульгарными практиками, а не мыслителями или эстетами , как приличествует современному человеку . Первые открывают новые формы и разновидности искусства достижения эйфории, а вторые платят им, чутко откликаясь на изобретения. Звездолет — не место для современного человека, поэтому он весьма редко использует его.