Фрэнсис Вилсон - Гробница

И до сих пор он еще ни разу не подвел Джека.

— Пиво или дело?

— До полудня? Попробуй догадайся?

В ответ на это замечание Джек получил неприятный взгляд от какого-то потного старикашки, нянчившегося с подставкой для яйца.

Хулио вышел из-за стойки и, вытирая руки о полотенце, проводил Джека в свободную кабинку. Он оказался настоящим крепышом. Ежедневная работа с тяжестями и гимнастика укрепили мускулы рук и плеч. У него были волнистые маслянистые волосы, смуглая кожа и усы, как щетка топорщившиеся над верхней губой.

— Сколько и когда?

— Один, в половине одиннадцатого. — Джек скользнул в последнюю кабинку, из которой открывался прекрасный вид в окне. Для свободного прохода оставалось всего два шага. — Зовут Бхакти. Судя по произношению, пакистанец или что-то вроде того.

— Цветной?

— Без сомнения, более цветной, чем ты.

— Понятно. Может, кофе?

— Обязательно.

Джек задумался о предстоящей встрече с Джией. Как приятно думать об этом! Они встретятся, дотронутся друг до друга, и Джия вспомнит, что было между ними, и, может быть... может быть... поймет, что он, несмотря ни на что, не такой уж плохой парень. От этих мыслей он даже начал посвистывать сквозь зубы. Хулио, принеся кофейник, чашку и утреннюю «Дейли ньюс», удивленно посмотрел на него:

— С чего это у тебя такое хорошее настроение?

— А почему бы и нет?

— Последние месяцы ты был таким брюзгой, мужик. А ведь Джек даже не замечал этого.

— Так, личные дела.

Хулио пожал плечами и налил ему чашку кофе. Джек ожидал клиента, прихлебывая черный кофе. Он не любил первую встречу с клиентом. Всегда есть вероятность, что это не клиент, а просто некто, не знающий, куда еще сунуться со своими остротами. Джек встал и проверил входную дверь, чтобы убедиться, что она не закрыта.

Двое рабочих «Кон Эд» зашли выпить кофе в перерыве. Они взяли натуральный золотистый кофе с белой пеной, налили его в пивные бокалы и уставились в телевизор над стойкой бара. Фил Донахью интервьюировал двух трансвеститов — учителей средней школы; у всех на экране, в том числе и у Донахью, были зеленые волосы и оранжевые силуэты. Хулио обслужил по второму разу рабочих «Кон Эд», вышел из-за стойки и сел напротив двери.

Джек заглянул в газету. «Куда подевались алкоголики?» — гласил заголовок. Пресса в последние несколько месяцев усиленно муссировала тему быстрого и загадочного сокращения бродяг в городе.

В тридцать две минуты одиннадцатого вошел мистер Бхакти. Без сомнения, это был он. В белом тюрбане и тунике типа Неру цвета морской волны. Его темная кожа, могло показаться, отражалась от его одеяния. Какое-то мгновение, когда за ним закрылась дверь, Джек видел только белый тюрбан, проплывающий в воздухе по другой стороне прокуренной таверны.

Хулио не медля подошел к новому посетителю. Они обменялись несколькими словами, и Джек заметил, что вновь прибывший отпрянул от Хулио, когда тот на мгновение прислонился к нему. Он казался рассерженным. Хулио пожал плечами — их условный сигнал — и направился к Джеку.

— Он чист, — сказал Хулио, вернувшись в кабинку. — Но парень странный.

— Как ты раскусил его?

— В том-то и дело, я его не раскусил. Слишком крепко закупорен. Ничего не чувствую. Кроме мурашек по телу.

— Что?

— Что-то такое, от чего у меня бегут мурашки. Не хотел бы я перебежать ему дорогу. Прежде чем связываться с ним, я бы сначала убедился, что смогу его осчастливить.

Джек побарабанил пальцами по столу. Реакция Хулио озадачила его. Этот коротышка был само воплощение мужской силы — и хвастун. Должно быть, он действительно почувствовал в мистере Бхакти что-то неприятное, раз пришел к такому выводу.

— А что ты такого сделал? — спросил Джек.

— Ничего особенного. Но он завелся, когда я «случайно» наткнулся на него. Это ему не понравилось. Ну что, прислать его иди хочешь от него отделаться?

Джек колебался, ему хотелось выйти из игры.

Но ведь он согласился с ним встретиться, и парень прибыл вовремя. В конце-то концов он всегда сможет от него отделаться.

— Ладно, пришли его, и покончим с этим.

Хулио провел Бхакти в кабинку и вернулся на свое место за стойкой.

Бхакти направился к Джеку ровной, скользящей походкой, которая говорила о его апломбе и самоуверенности. Когда он был уже на полпути в проходе, Джек с удивлением обнаружил, что у него нет левой руки. Но пустой рукав не был приколот к пиджаку, видимо сделанному на заказ, — левый рукав у пиджака просто отсутствовал. Это был высокий мужчина, приблизительно метр девяносто, худой, но крепкий. Для своих сорока с лишним, может быть пятидесяти, выглядел прекрасно: длинный нос, окладистая борода, аккуратная стрижка — обрамляющие лицо волосы доходили до подбородка. Тонкие губы решительно сжаты. Белки глаз цвета грецкого ореха блестели на темном лице и напоминали Джеку Джона Баримора в «Свенеали».

Бхакти остановился у края стола и осмотрел Джека с головы до ног, точно так же, как тот осматривал его минуту назад.

Кусуму Бхакти не понравилось это заведение, пропахшее жареным мясом, алкоголем и посетителями, принадлежащими к нижней касте. Безусловно, самое гнусное место, куда он имел несчастье попасть в этом городе. Возможно, находясь здесь, можно даже загрязнить свою карму.

И конечно же этот заурядного вида человек лет тридцати пяти явно не тот, кто ему нужен. Типичный американец: чей-то брат или сын, один из тех, кто ежедневно проходит мимо вас и вы даже не замечаете его. Ничем не примечательный, слишком обычный, обыкновенный, чтобы справиться с делом, о котором Кусум собирался поговорить.

«Если бы только я был дома...»

Да. Будь он в Бенгалии, в Калькутте, у него вес было бы под контролем. Тысячи людей прочесывали бы город в поисках преступника. А когда бы его нашли, он оплакивал бы и проклинал день своего рождения до тех пор, пока не отправился бы в мир иной. Но здесь, в Америке, Кусум вынужден выступать в роли просителя и, стоя перед этим чужаком, молить его о помощи. От этого Кусума просто тошнило.

— Вы тот самый? — спросил он.

— Зависит от того, кого вы ищете, — было ему ответом.

Кусум заметил, с каким трудом американец пытается не смотреть на искалеченное левое плечо.

— Он называет себя мастером Джеком.

Мужчина развел руками.

— Он перед вами.

Это просто не мог быть он.

— Может быть, я ошибся?

— Может, и так, — согласился американец.

Он казался поглощенным своими мыслями и не проявлял ни малейшего интереса ни к Кусуму, ни к его проблемам.

Кусум повернулся, чтобы уйти, — он просто не мог просить о помощи чужака, особенно этого чужака, но затем передумал. Во имя Кали, у него не было другого выбора! Он сел за стол напротив мастера.