Сергей Шемякин - Оставьте тело вне войны

Утром двадцать шестого июля капитан Изюмов проснулся поздно. "Борис" тоже пока спал. Как Героям Советского Союза в гостинице им выделили два номера люкс, одноместный и двухместный. Двухместный, естественно, для четы Михайловых. Задорнова сразу всё расставила по местам, поселив бравых капитанов вместе. Помимо банкета, распили ещё бутылку вина в гостинице, отметив награды.

Гена поднялся, зашёл в туалет потом в душевую, умылся. Вытерся гостиничным вафельным полотенцем. Провёл ладонью по лицу и расстроился: щетина у него росла быстро.

— Борис, а нельзя Николаю позвонить, чтобы мешок мой сюда привезли? — спросил он у вставшего следом товарища.

— Ты на время смотрел? Сейчас уже почти десять. Николай поедет сопровождать Михайловых. Вечером я позвоню, привезут. Самим нам туда сейчас соваться нельзя.

— Да я побриться хотел, а там у меня бритва трофейная "Золинген", да мыло пахучее французское. И граната в кармане не помешает.

— Поскольку на завтрак в столовке мы уже опоздали, сейчас пойдём в пельменную, что на углу у Ленинградского проспекта. Там поедим и пройдёмся по улице, там должны быть промтоварные магазины. Если тебе не терпится, то купим прибор для бритья. К обеду будешь уже выбрит.

Командиры вышли на лестницу и почистили сапоги. На лестничной площадке, помимо огнетушителя, стояла деревянная подставка с сапожной щёткой и гуталином. Сполоснув руки, постучали в дверь девушке.

— Я уже заждалась, сони, — открыла им дверь Задорнова.

— Если ты готова, то идем завтракать в пельменную, а потом гулять по городу. Сегодня с тобой спим в одном номере. Дежурная по этажу начала подозрительно коситься. Не сболтнула бы кому-нибудь.

— Это мы сейчас исправим, но ты Борис, несомненно, прав, — сказала Наталья, запирая дверь на ключ. Она передала ключ Изюмову и, подцепив мужа под руку, двинулась в направлении дежурной по этажу. Капитаны сдали ключи, и уже отходя, она громко сказала:

— Боря, если ты опять сегодня наберёшься, то будешь опять спать отдельно. Не хочу с пьяным иметь ничего общего.

— Да что ты, родная, — подыграл "Борис". — Мы и выпили то всего ничего. По случаю награждения. Сегодня даже и не планируем, ну может по кружке пива.

— Смотри, Михайлов, ты обещал! — погрозила она пальцем.

— А ловко она мужа дежурной представила, — подумал Изюмов. — И имя, и фамилию.

Они спустились со второго этажа, поприветствовали дежурную по гостинице, и вышли на улицу.

Гена в Москве не ориентировался, тем более, сюда их привезли на машине. Борис уверенно повернул налево, а Наташа подхватила и второго кавалера под руку. Не торопясь зашагали по Чапаевскому переулку. Переулок выглядел зелёным, у пешеходной дорожки росли кусты и деревья. Здания прятались за ними. Через дорогу шёл какой-то парк. Навстречу попадались люди, улыбались красивой девушке и двум бравым танкистам Героям Советского Союза. Не часто можно увидеть такое зрелище в Москве. Но останавливать и заговорить никто не пытался. Попадались и военные, двигающиеся в направлении военного городка. Козырять приходилось Изюмову, поскольку у него правая рука была свободна. "Борис" поздно сообразил, что не сможет быстро достать пистолет из кобуры, поскольку на правой руке висела Наталья. Но изменить своё местоположение решил после пельменной. На Геннадия он особо не рассчитывал, танкист — он и есть танкист. Сам же он из ТТ мог попасть на пятьдесят метров в спичечный коробок.

На встречу шел парнишка лет четырнадцати, тощий и нескладный.

— Ой! Два Героя Советского Союза, — загородил он им дорогу. — Дяденька, а можно до Звёздочки дотронуться? — спросил пацанчик. — Говорят, кто её коснётся, сам потом Героем станет.

— Ну, дотронься, — снисходительно сказал, улыбнувшись "Борис".

Парнишка потянул руку к звезде и вдруг ойкнул второй раз, указывая левой рукой в сторону и вверх:

— Смотрите, парашютисты!

Все повернули головы вбок.

Движения лейтенант госбезопасности Шевцов не заметил. Что-то мелькнуло у его груди, и ужасная боль пронзила левый бок. Затем мощный мужчина, появившийся из-за спины, сильно толкнул "Бориса" в плечо, сбивая всю троицу с ног. Никто его и не увидел, поскольку все смотрели на несуществующих парашютистов в противоположную сторону. Изюмов не успел вырвать левую руку, он лишь успел правой, подхватить падающую на него Наталью, заваливаясь на спину, и боясь, чтобы девушка не ударилась о землю.

— Нападение! — первой сориентировалась девчонка, отталкивая в сторону навалившегося на неё "Бориса" и пытаясь подняться. Гена поджал ноги и рывком вскочил, поднимая Задорнову. Человеком он был сильным. Правая рука уже шарила по кобуре, пытаясь достать ТТ. Сзади набегали какие-то два гражданских мужика, размахивая наганами. Гена передвинул младшего лейтенанта за спину и поднял ствол:

— Не стреляйте мы свои! — заорал один, притормаживая, а потом демонстративно пряча наган в карман пиджака.

Наташка уже тоже стояла со стволом. Откуда она достала Браунинг, Гена не заметил. Он покосился вниз, себе под ноги. На земле лежал "Борис", грудь белела нижним бельём, но крови не было.

— Кто такие?! — держа подбегавших на мушке, гаркнул капитан.

— Сержант НКВД Посников, — отрекомендовался старший, доставая и протягивая удостоверение.

— Посмотри! — взяв левой рукой удостоверение, передал он его, не глядя, назад Наталье.

— Да, это свои! — сказала из-за плеча она.

Только после этого Изюмов убрал ствол.

"Борис" лежал не земле, закатив глаза. Гимнастёрка была разрезана, левый нагрудный карман и кусок ткани с орденами — вырезан.

Посников приложил руку к сонной артерии:

— Вроде жив. И не стрелял никто.

— Давайте осторожно поверните, — сказал Изюмов, может в спину ударили.

НКВДшники осторожно стали переворачивать капитана. В левом боку торчал хвостовик пики. Удар был нанесён в левую почку.

— Не трогай! — скомандовал Изюмов, заметив, что Посников потянул руку к бандитской заточке.

Вокруг стали скапливаться люди.

— Давайте, отнесём капитана в сторонку, вон туда за кустики, и бегом вызывать скорую помощь.

Шевцова взяли и перенесли. Напарник Посникова убежал звонить.

— Не выживет парень, — сказал сержант. — Я таких ран насмотрелся, когда в милиции служил.

— Разгони всех зевак и вот там постой, чтобы близко не подходили. Приедет скорая, тогда ясно будет. А ты Наталья, слезы утри, и стань вот там и наблюдай по сторонам. Может любопытное, что заметишь. Я ведь отвык от городской жизни, тем более столичной. А я, рядом с Борей побуду.

— Хранитель Глеб, — мысленно закричал Изюмов. — Это я Крокодил. Помоги. Двойника ранили!

— Сейчас буду Гена, — услышав зов, отозвался Глеб.