Эдвард Ли - Тератолог

Да уж. Действительно, полная задница…

— Мистер Брайант, мистер Уэстмор. — Энергичный, официальный тон голоса застал их врасплох. — Надеюсь, вам не пришлось долго ждать?

Пара быстро повернулась. Уэстмор поднялся на ноги.

— Я — Филип Майклз, личный ассистент мистера Фэррингтона.

Стройный, короткие темные волосы, строгий темный костюм.

— Будьте так любезны, следуйте за мной, джентльмены. Я отвезу вас к дому.

Уэстмор нащупал свою сумку с камерой и уже собирался уходить, как барменша напомнила:

— Эй, папаша, с вас десять пятьдесят за напитки.

Ха! Сперва, хотя бы, поцелуй меня, сладкая! Надо завязывать бухать в аэропортах…

Уэстмор поспешно заплатил, оставив доллар в виде чаевых, и собирался уже снова удалиться, как она сказала:

— Чек не забудьте. Для учета налогов. Мой принцип — никаких поблажек «дядюшке Сэму».

Да, да… Он взял чек и поспешно покинул бар. Собираясь уже сунуть полоску бумаги в карман, он заметил написанный барменшей на обратной стороне телефон. Ну, как тебе такое?

Может, карма улучшается.

Он догнал Брайанта и Майклза, когда те выходили из дверей пункта выдачи багажа. Писатель и «ассистент» непринужденно о чем-то болтали. Уэстмор не слышал, о чем именно они говорили, но его вдруг осенило. Возможно, Фэррингтон был родом из Англии, поскольку его ассистент, Майклз, имел ярко выраженный британский акцент. Он подошел ближе, чтобы подслушать разговор.

— Какой он, это Фэррингтон? Каково работать на этого парня?

— На эти вопросы, к сожалению, я не могу ответить. Все сами увидите.

— Вы серьезно? — спросил Брайант, подозрительно вскинув брови.

— Вполне. Я связан условиями контракта.

— Поэтому вы ничего не можете мне рассказать?

— Могу лишь сказать, что если вы берете у него интервью в надежде выяснить новые перспективы развития, то впустую тратите время. Фэррингтон — своего рода гений.

— Просто так не заработать свыше трехсот миллионов за первый год брокерства. И удваивать эту сумму каждый последующий, без твердого понимания мирового рынка.

— Угу. Кстати, не говорите потом, что я вас не предупреждал. Методики торговли мистера Фэррингтона носят в большинстве своем институциональный характер. Он как хороший теннисист. Чувствует, где находится мяч и куда тот полетит после подачи. И ему нужно лишь оказаться в нужном месте, чтобы извлечь выгоду.

— Ага, с виду все просто, но речь идет о нескольких миллионах долларов, маневрирующих в нестабильной мировой экономической структуре. Это не так просто, как дважды два.

— Что ж, похоже, для мистера Фэррингтона все именно так.

— Подождите! Подождите секундочку! — воскликнул Уэстмор, — вы говорите, что мы не получим от этого парня ничего? То есть, мы проделали весь этот путь, чтобы взять совершенно скучное и неинформативное интервью? Чтобы потом редактор выбросил весь материал в корзину?

— Возможно, вы не получите интервью, на которое рассчитываете, но уверяю вас, оно вовсе не будет скучным и неинформативным, — ответил Майклз и ухмыльнулся так, что Уэстмор внезапно почувствовал, будто под кожу забрался ледяной ветер. Остаток пути они ехали молча. Только Майклз не переставал ухмыляться.

Фэррингтон вылез из бассейна и стоял нагишом на мраморной плитке, наблюдая как капли воды стекают по его худому, атлетически сложенному телу. Еще одно достижение, к которому ему почти не пришлось прикладывать усилий. У него был метаболизм подростка. Каждая капля сильно хлорированной воды, устремляясь к полу, точно следовала изгибам его четко выраженной мускулатуры. Он напрягся, и его испещренные венами мышцы стали еще более заметными, как на анатомических плакатах, которые висят в смотровых кабинетах больниц.

Джон Фэррингтон был красивым мужчиной, и для него это не было секретом. Безупречный пример Божьего совершенства, хотя он знал, что любое творение далеко от идеального. Бетти улыбнулась ему. Ослепительные алмазы голубых глаз сверкали на трагически прекрасном лице, словно приклеенном к чудовищно уродливому телу. Глядя на это жирное, безногое и безрукое существо, он понимал, что Бог допускал ошибки. Бетти была физической антитезой Фэррингтону. Идеальным примером того, что Божье творчество потерпело крах.

Множество чрезвычайно уродливых людей, чьи умственные способности были развиты настолько плохо, что их мозги превратились в овсяную кашу, оставалось гнить в больницах. По сравнению с ними Бетти была настоящим гением. Она была тайным оружием Фэррингтона в мире экономики. Могучий интеллект, заключенный в бесполезном и бесформенном мешке мяса.

Молодой миллиардер сел на край бассейна и стал наблюдать, как гротескно деформированная «женщина-морж», которую он спас из русского шоу уродцев, скользит по воде в его сторону. В цирке ей позволялось мало физических упражнений, кроме нескольких моржовых трюков — удерживать мячи на носу, ловить ртом рыбу и трубить в рог. Когда его люди обнаружили ее, владельцы цирка демонстрировали ее в неглубоком бассейне, в который Бетти редко погружалась из страха утонуть. Ее малоподвижность привела к избытку жировой ткани, в связи с чем ее вес перевалил за 150 килограмм. Из-за отсутствия рук и ног она напоминала огромный шар с водой.

Бетти родилась без конечностей. Длинный изогнутый торс заканчивался двумя обрубками, которые изначально должны были быть бедрами, но срослись в какое-то подобие хвоста. Половые органы были зажаты между ними, поэтому добраться до них было почти невозможно. Фэррингтон хорошо это знал. Он не раз уже пытался получить к ним доступ. Поэтому ограничивался феноменальным отсосом, который она умела исполнять. Когда он научил ее плавать, она не только слегка сбавила в весе, но и научилась задерживать дыхание на удивительно долгое время. А когда он начал насиловать ее пищевод, она полностью утратила рвотный рефлекс. Теперь она могла теперь пользоваться всей глубиной горла, как никто другой.

Его любимыми точками наслаждения были ее огромная грудь и колоссальный зад. Бетти имела столько морщин и складок, что почти любое место на ее теле, при наличии правильной смазки, могло полностью заменить влагалище. Она была рада доставлять ему удовольствие. Показать свою благодарность за любовь и заботу, которые он давал ей. И Джон наслаждался, почти ежедневно атакуя ее горло и зад. Кроме тех дней, когда берег свои силы для ангелов. Ему нравилось наблюдать, как она почти с детским энтузиазмом глотает его семя. Его эрегированный член пульсировал у нее в горле, ее губы были погружены в его лобковые волосы, а ее глаза смотрели на него, ища одобрения. Ему нравилось, когда она улыбалась ему после того, как омывал ей лицо своей спермой, и та капала с ее губ, век и даже кончика носа. В те минуты она казалась самой счастливой.